"Франсуа Мориак. Мартышка" - читать интересную книгу автора

Она так и не поняла как следует тайные причины отчаяния этого
священника, еще сохранившего юношеский облик. Насколько Поль могла судить
(а такого рода вопросы ее не интересовали), он считал себя выброшенным из
жизни, никому не нужным, бесполезным. В нем зародилась ненависть к косной
крестьянской среде; он не умел говорить с этими толстокожими людьми, у
которых на уме был только свой надел и которые ничуть не нуждались в
духовном наставнике. Эта отчужденность сводила его с ума. Да, он почти
помешался от одиночества. И господь бог не пожелал ниспослать ему помощь.
А ведь этот болезненный юноша рассказывал Поль, что принял решение пойти в
священники в минуту экстаза, когда почувствовал, что его осенила
"благодать божия", как он сам выражался, что с тех пор, как он принял сан,
ничего подобного с ним не повторялось, и таким образом попался в силки...
Словно кто-то заманил его в ловушку. Поймал, а потом и думать о нем забыл.
Так по крайней мере Поль истолковала его жалобы. Но все это принадлежало,
по ее мнению, к совершенно нелепому, "немыслимому" строю чувств. Она
рассеянно слушала сетования своего собеседника, и, лишь только он умолкал,
чтобы перевести дыхание, она сама начинала жаловаться: "А у меня..." - и
вновь на все лады перебирала историю своего замужества. Однажды, когда они
беседовали в саду церковного дома, он, едва не лишившись чувств от
слабости, на краткое мгновение опустил голову ей на плечо. Она тотчас же
отстранилась. Но сосед увидел их. Все от этого и пошло. Из-за такого
пустяка (а ведь из-за него, должно быть, перевернулась вся жизнь этого
юноши) никогда больше не затеплится лампада в алтаре домовой часовни
усадьбы Сернэ. Старуха баронесса даже почти не роптала против этого
запрещения, как будто считая его вполне естественным: для бога стало
неудобным пребывание в Сернэ с тех пор, как там поселилась жена ее сына,
урожденная Мельер.
В роще совсем стемнело. Поль дрожала от холода. Она поднялась и,
отряхивая платье, вышла на дорогу. Меж темных верхушек елей показалась
одна из башен замка - та, что была выстроена в XIV веке. Стало так темно,
что повстречавшийся на дороге погонщик мулов и вправду не узнал ее.
Двенадцать лет она сносила позор грязной клеветы, распространявшейся о
ней повсюду, и вдруг ей стало нестерпимо, что эти лживые наветы дошли до
какого-то учителя, с которым она никогда и словом не перемолвилась. Она
хорошо знала в лицо всех мужчин в окрестностях и любого узнала бы издали,
но, должно быть, образ этого кудрявого незнакомца, образ школьного
учителя, глубоко запал он в душу и запомнился, хотя она даже не знала его
имени. Впрочем, ни учитель, ни священник не нуждаются в именах -
исполняемые обязанности вполне достаточно их определяют. Поль не могла
примириться с мыслью, что учитель еще один лишний день будет считать
правдой те мерзкие слухи, которые о ней распустили. Она решила рассказать
ему всю правду. Ее снова томила потребность излить все, что накипело в
душе, сбросить невыносимое бремя, - та же мучительная потребность, которая
двенадцать лет назад толкнула ее на откровенные и неосторожные признания
человеку слишком молодому и слабому. Придется побороть свою робость, пойти
к учителю и еще раз обратиться к нему с просьбой, в которой он отказал
старухе баронессе. Может быть, он согласится. Во всяком случае, они
познакомятся, а возможно, и сблизятся.