"Сомерсет Моэм. Мистер Всезнайка (Перевод И.Ромм)" - читать интересную книгу автора

Лицо мистера Келада осветилось восточной улыбкой.
- Виски с содовой или сухой мартини? Скажите лишь слово.
Из карманов брюк он извлек по фляжке и положил передо мной на стол. Я
выбрал мартини, и мистер Келада, подозвав официанта, потребовал кубики льда
и два стакана.
- Очень хороший коктейль, - сказал я.
- Там, где я это взял, еще много всего, и, если у вас здесь есть
знакомые, скажите им, что у одного вашего приятеля спиртного хоть отбавляй.
Мистер Келада был болтлив. Он рассказывал о Нью-Йорке и Сан-Франциско.
Говорил о пьесах, картинах и политике. Это был патриот. Британский флаг -
величественное полотнище, но, когда им размахивает джентльмен из Александрии
или Бейрута, я невольно чувствую, что этот флаг несколько теряет в своем
достоинстве. Мистер Келада был фамилья" рен. Я далек от высокомерия, но, на
мой взгляд, когда обращаешься к постороннему, не подобает опускать слово
"мистер". Между тем мистер Келада - вероятно, чтоб я чувствовал себя
проще, - отбросил эту формальность. Не нравился мне мистер Келада. Когда он
подсел, я отложил было карты, теперь же, полагая, что для первого раза наш
разговор достаточно затянулся, снова принялся за пасьянс.
- Тройку на четверку, - сказал мистер Келада.
Ничто так не действует на нервы, когда раскладываешь пасьянс и смотришь,
куда положить очередную карту, как советы под руку.
- Сходится, сходится! - воскликнул он. - Десятку на валета.
С яростью и ненавистью в душе я закончил. Тогда он завладел колодой.
- Любите карточные фокусы?
- Ненавижу, - ответил я.
- Я все же покажу вам один.
Он показал три. Тогда я заявил, что спущусь в столовую и выберу себе
место.
- О, не беспокойтесь, - сказал он. - Место вам уже занято. Я решил, раз
мы с вами в одной каюте, хорошо бы и сидеть за одним столом.
Не нравился мне мистер Келада.
Мало того, что я делил с ним каюту и трижды в день ел за одним столом;
стоило мне только выйти на палубу, как он оказывался рядом. Отделаться от
него было невозможно. Ему и в голову не приходило, что в нем не нуждаются.
Он не сомневался, что вам так же приятно видеть его, как ему вас. Если бы в
своем собственном доме вы спустили его с лестницы или захлопнули дверь перед
его носом, он и тут не заподозрил бы, что с ним не хотят знаться. Он был
очень общителен и через три дня знал на пароходе всех. Он поспевал всюду:
проводил лотереи, возглавлял аукционы, собирал деньги на призы победителям
состязаний, затевал игры в серсо и гольф, организовал концерт, устроил
костюмированный бал. Он был вездесущ. И, конечно, возбуждал всеобщую
ненависть. Мы называли его мистер Всезнайка даже в глаза. Он принимал это за
комплимент. Но особенно невыносим он был в столовой. Тут мы почти на час
оказывались в его власти. Он шутил, хохотал, ораторствовал, спорил. Он все
знал лучше других, и, если вы с ним не соглашались, это был удар по его
самолюбию. Даже когда речь шла о пустяках, он не успокаивался до тех пор,
пока не склонял вас на свою сторону. Он не допускал и мысли, что может
ошибиться. Он из тех, кто знает наверняка. Мы сидели за столом судового
врача. Мистеру Келада никто бы здесь не перечил - доктор был ленив, а я
подчеркнуто равнодушен, - если бы не сидевший с нами некто Рэмзи. Этот тоже,