"Уильям Сомерсет Моэм. Падение Эдварда Барнарда (1921)" - читать интересную книгу автора

новостях, о картине старого мастера, которую отец недавно купил в Нью-Йорке
за пятьдесят тысяч долларов. И, слушая ее, Бэйтмен отдыхал душою. Он снова в
цивилизованном мире, в самом средоточии культуры, среди избранных мира сего,
и голоса, которые помимо его воли тревожили его и не желали стихать,
наконец-то умолкли.
- До чего приятно оказаться снова в Чикаго, - сказал он.
Когда обед кончился, Изабелла, выходя из столовой, сказала матери:
- Я уведу Бэйтмена к себе. Нам надо поговорить.
- Хорошо, дорогая, - сказала миссис Лонгстаф. - А потом приходите в
"комнату мадам Дюбарри". Мы с папой будем там.
Изабелла и Бэйтмен отправились наверх, и она ввела его в гостиную, с
которой у него было связано столько милых воспоминаний. Он так хорошо знал
комнату и все же, как всегда, не мог удержать восторженного восклицания.
Изабелла с улыбкой огляделась по сторонам.
- По-моему, очень удачно, - сказала она. - Главное, все, как должно
быть. Даже пепельницы и те не нарушают стиля.
- Вот в этом-то вся прелесть. Здесь все в точности так, как должно
быть, вы и тут верны себе.
Они сели перед камином, и Изабелла подняла на него спокойные серые
глаза.
- Так что же вы мне хотели рассказать? - спросила она.
- Просто не знаю, как начать.
- Эдвард Барнард думает вернуться?
- Нет.
Оба замолчали надолго, и каждый немало передумал, прежде чем Бэйтмен
заговорил снова. Перед ним была трудная задача: ведь в его рассказе многое
будет нестерпимо оскорбительно для ее чуткого слуха, и, однако, из уважения
к ней, да и к самому себе, он должен рассказать всю правду.
Все это началось очень давно, когда они с Эдвардом Барнардом, еще
студентами, встретили Изабеллу Лонгстаф на званом вечере - то был ее первый
выезд в свет. Они знали ее, когда она была еще девочкой, а они голенастыми
подростками, но потом она на два года уехала в Европу, чтобы закончить свое
образование, и вернулась совершенно очаровательной девушкой, с которой они
рады были возобновить знакомство. Оба отчаянно влюбились в нее, но Бэйтмен
скоро понял, что она замечает одного лишь Эдварда, и, как верный друг, обрек
себя на роль наперсника. Он пережил немало горьких минут, но не мог не
признать, что Эдвард достоин своего счастья, и, опасаясь как бы что-нибудь
не разрушило дружбу, которой он так дорожил, старался ни единым намеком не
выдать своих чувств. Через полгода Изабелла и Эдвард обручились. Но они были
слишком молоды, и отец Изабеллы решил, что им следует подождать со свадьбой,
по крайней мере до тех пор, пока Эдвард не окончит университет. Им
предстояло ждать год. Бэйтмен хорошо помнил ту зиму, в конце которой
Изабелла и Эдвард должны были обвенчаться, зиму, заполненную танцами,
театром, бесконечными развлечениями, и всюду неизменно он был с ними
третьим. Она вскоре должна была стать женой его друга, но от этого он любил
ее ничуть не меньше; ее улыбка, брошенная мимоходом шутка, ее доверчивая
привязанность не переставали радовать его; и он не без самодовольства
поздравлял себя с тем, что не завидует их счастью. А потом случилась беда.
Один из крупных банков потерпел крах, на бирже разразилась паника, и отец
Эдварда Барнарда потерял все, что имел. В тот вечер он вернулся домой,