"Уильям Сомерсет Моэм. Ровно дюжина" - читать интересную книгу автора

Интересно, думал я, чем он прославился? Я мысленно перебрал несколько
вариантов. Спортсменом он, безусловно, никогда не был, а ведь в Англии
только на их долю выпадает настоящая слава, но он мог в прошлом
проповедовать "Христианскую науку" или ставить рекорды на бильярде. Самая
незаметная фигура - это, конечно, бывший министр, и он вполне мог оказаться
министром торговли в каком-нибудь усопшем правительстве. Но и на
политического деятеля он не был похож.
- Вот она, слава,--произнес он с горечью.--Да в Англии я много месяцев
был притчей во языцех. Посмотрите на меня хорошенько. Не может быть, чтобы
вы не видели моих снимков в газетах. Мортимер Эллис.
Я покачал головой.
Он выдержал паузу для пущего эффекта.
- Я - знаменитый многоженец.
Ну что прикажете ответить, когда совершенно незнакомый человек сообщает
вам, что он - знаменитый многоженец? Признаюсь, порой я тешу себя мыслью,
что за словом в карман не лезу, но тут я буквально онемел. А он продолжал:
- У меня было одиннадцать жен, сэр.
- Многие считают, что и с одной нелегко справиться.
- А это от отсутствия практики. Кто был женат одиннадцать раз, тот
женщин наизусть знает.
- Но почему вы остановились на одиннадцати?
- Вот-вот, я так и знал, что вы это спросите. Как увидел вас, сразу
подумал, лицо у него умное. Одиннадцать - нелепое число, верно? Что-то в
нем есть незаконченное. Три--это может быть у любого, и семь еще туда-сюда,
девять, говорят, приносит счастье, десяток тоже неплохо. Но одиннадцать! Я
только об этом и сожалею. Все бы ничего, кабы только довести счет до дюжины.
Он расстегнул пальто и извлек из внутреннего кармана бумажник, толстый
и сильно засаленный. Из бумажника же достал целую пачку газетных вырезок,
грязных, потертых на сгибах, и штуки три развернул.
- Вы только взгляните на эти снимки, и сами скажите, похожи они на
меня? Поглядеть на них, можно подумать, что это какой-то уголовник.
Вырезки были длинные, можно было не сомневаться, что среди газетных
редакторов Мортимер Эллис в свое время котировался высоко. Одна
корреспонденция была озаглавлена "Муки многократного мужа", другая --
"Бессердечного мерзавца - к ответу", третья --"Презренный негодяй дождался
своего Ватерлоо".
- Хорошей прессой это не назовешь, - протянул я.
Он пожал плечами.
- Вообще-то я на газеты не обращаю внимания. Слишком многих
журналистов знал лично. Нет, кого я не могу простить, так это судью. Он
обошелся со мной безобразно и себе только навредил - в том же году умер.
Я пробежал глазами корреспонденции.
- Он, я вижу, дал вам пять лет.
- Позор, иначе не назовешь, а вы посмотрите, что тут сказано. - Он
ткнул в нужную строку указательным пальцем. - "Три из его жертв подали
ходатайства о помиловании". Вот они, значит, как ко мне относились. И после
этого он дает мне пять лет. Да еще обзывал по-всякому - бессердечный
негодяй - это я-то, добрейшей души человек, - язва на теле общества,
опасен для окружающих. Сказал, что, будь его воля, приговорил бы меня к
наказанию плетьми. Не то самое страшное, что он дал мне пять лет - хотя я