"Герман Матвеев. Семнадцатилетние " - читать интересную книгу автора

- Девяносто из ста бросят руль, вскрикнут и закроют лицо руками, -
уверенно сказал Сергей Иванович.
Конечно, Тамара не могла с этим согласиться и про себя удивилась, как
это академик может иметь такие отсталые взгляды на женщин, но спорить не
решилась. Сейчас она жалела о том, что не задала ему вопроса о других
профессиях, и в частности о журналистике.
Тамара считала себя наблюдательной, находила в себе нужные качества для
будущего журналиста, но отчетливо сознавала, что профессия эта требует
всестороннего развития, большой наблюдательности и огромных знаний.
Задумавшись, она чуть не налетела на какого-то офицера и сейчас же
отметила: "Рассеянность. Надо обратить на это внимание и заняться
воспитанием внимания. Внимание - вниманию!"
Вот и дом. Жила она на пятом этаже.
- Черт возьми! Опять не горит свет на лестнице!
Тамара нащупала перила; и ноги сами понесли ее наверх. Под сердцем
щемило все сильней, и казалось, что сзади кто-то, тяжело дыша, нагоняет ее.
Четвертый этаж девушка миновала бегом. Вот, наконец, и дверь. Сколько раз
она бегала по этой лестнице в темноте и каждый раз думала, что умрет от
разрыва сердца.
"Нет! Это никуда не годится. Ну чего я боюсь? Никого нет! Какая же из
меня журналистка выйдет? Смешно! Неужели у меня не хватит воли перебороть
этот страх? Нужно воспитывать волю".
Приняв твердое решение немедленно заняться воспитанием воли, Тамара
начала медленно спускаться вниз. По спине бегали мурашки, но она знала, что
не позволит себе вернуться... И даже не оглянется, что бы ни случилось. Это
помогло. Щемить под сердцем стало меньше.
Спустившись вниз, она вышла на улицу, вздохнула и, собравшись с духом,
так же медленно начала подниматься обратно на пятый этаж. Это было очень
трудно - удержать ноги. Тамару облепила лохматая темнота, и девушке
казалось, что она может пощупать ее - стоит только протянуть руки. Руки она
не протягивала, но шагала без остановки.
Вот, наконец, и пятый этаж. Вот и ручка звонка. "Теперь каждый день
буду подниматься как можно медленней. Закалю волю, как сталь!" - твердо
решила девушка.
Тамара застала отца за столом. Он недавно вернулся из бани и сейчас в
расстегнутой нижней рубашке пил чай. Мать была уже в постели.
Отец у Тамары был, по ее выражению, "существо особое". Особенность его
заключалась в том, что никогда невозможно было установить, шутит он или
говорит серьезно. Выражение лица серьезное, а глаза смеются. Вот и
разберись! Любил он придираться к неточным ответам дочери, делая вид, что не
понял, переспрашивал по нескольку раз об одном и том же, преувеличенно
удивлялся, преувеличенно сомневался и даже преувеличенно соглашался. Одним
словом, он любил подзадоривать и без того горячую натуру дочери и любовался,
как она "кипит". Сам же он был добродушнейшим человеком, и Тамара не знала
случая, когда бы он вышел из себя или на кого-нибудь сердито прикрикнул.
Работал отец на металлургическом заводе с юных лет, и она знала, что там
гордятся таким мастером.
- Папа, который стакан? - весело спросила Тамара.
- Не считал. Без арифмометра в таком деле не обойтись... А где это ты
загуляла?