"Уле Маттсон. Бриг 'Три лилии' " - читать интересную книгу автораМыши и мошки Собирают крошки, А сокол ищет Кровавой пищи. Миккелю она велела принести золы и паутины. - Кровь останавливать, - объяснила бабушка. - Если попадется паутина с росой, бери побольше. Миккель выполнил поручение. И бабушка привычными руками принялась лечить Боббе. Она остановила кровь, а птенца положила в корзину с опилками возле плиты. - Коли до завтра доживет, то и поправится, - сказала бабушка. На следующий день птенец съел селедочную голову. На третий день он вылез из корзины и прошелся, шатаясь, по кухне. Одно крыло волочилось, но перелома не было. - Как думаешь, бабушка, останется? - спросил Миккель шепотом. Бабушка покачала головой. Боббе лежал у плиты и зализывал свои раны. Царапины заживали, но глаз пропал. На четвертый день бабушка отворила дверь, и птенец вышел на крыльцо. - Вот бы остался, - сказал Миккель. У него только и было друзей на свете, что бабушка и* Боббе. Но бабушка старая, а Боббе окривел... В деревне за Бранте Клевом и вовсе дружить не с кем, только дразнят. - Поди удержи чайку в доме, - отозвалась бабушка. - Ей в море надо. Птенец махал крыльями, но взлететь не мог. Тогда он вернулся на кухню набираться сил. На шестой день бабушка жарила скумбрию. Миккель ел, останавливался передохнуть и снова ел и все время не спускал глаз с чайки. - Мы тебя назовем Белогрудкой, - сказал он. - Нравится тебе жареная рыба? Нет? А то угощу. Чайка смотрела на Миккеля круглыми глазами и даже съела у него из рук еще одну селедочную голову. Немного погодя она выбралась из корзины и зашагала, переваливаясь, на крыльцо. Здесь она подняла клюв кверху, хрипло закричала, подпрыгнула, расправила крылья и взмыла над домом. Боббе тоже подпрыгнул, но шлепнулся на землю, как блин. Миккель Миккельсон сидел на ступеньке и даже не пробовал взлететь. А птенец кружил над крышей - три раза возвращался, точно хотел сказать спасибо за кров и еду. Потом поднялся совсем высоко и улетел в море. И снова Миккель остался один с кривым Боббе и бабушкой Тювесон. Петрус Миккельсон не появлялся. Море было пусто. Сельдь и та пропала - на север ушла, говорили сведущие люди. Теперь в доме только и оставалось запасов, что картошка да соль. В животе частенько пищало от голода. В ту зиму Миккель лежал по ночам и слушал, как тявкают лисы на Бранте Клеве. Знать, есть на свете твари поголоднее его... А ближе к весне они с бабушкой увидели как-то утром много лисьих следов на снегу вокруг дома, и все четыре курицы в сарае оказались загрызенными. Бабушка села на колоду и заплакала, точно маленькая. - Будь я мужиком да будь у меня ружье, - всхлипывала она, - а то сижу, |
|
|