"Уле Маттсон. Бриг 'Три лилии' " - читать интересную книгу автора

"Ты вернулся, отец?" - шептал Миккель.
Петрус Миккельсон подмигивал и улыбался.
"Терпение, сынок, терпение", - отвечал он.
"Когда же ты вернешься домой? Я так скучаю!" - шепцгал Миккель.
И тут происходило самое удивительное: отец принимался выдергивать
волосы из бороды - по волоску на каждый день, что оставался до его
возвращения. Борода становилась все меньше, меньше... Миккель обливался
потом.
"Когда?!" - кричал он.
"Когда Бранте Клев расколется надвое", - отвечал отец, выдергивал
последний волосок и исчезал.
Миккель просыпался.
- Погоди! - кричал он.
Но солнце уже светило в окно, а рядом с кроватью стояла заспанная
бабушка в ночной рубахе.
- И что это ты так мечешься да стонешь? - причитала она. - Может,
глисты у тебя? Вечером дам смородинный лист пожевать, это хорошо от дурных
снов.
"Когда Бранте Клев расколется надвое", - повторял про себя Миккель,
влезая в штаны. Если бы в горе была хоть малюсенькая трещинка, так ведь нет
же!
В этом краю так было заведено, что мужчины на лето уходили в море, и с
весны до осени все ребятишки оставались без отцов. Но зимой мужчины сидели
дома, в деревне, жевали черный табак и толковали лро порт под названием
Кардиф: такого пива, как там, во всем свете не сыщешь. А кончилась зима, и
они снова исчезали, словно перелетные птицы.
И только Миккелев отец не приезжал и не уезжал, потому что он, как
исчез много лет назад, так и не появлялся.
Когда-то, давным-давно, Миккель, его мать, бабушка и собака Боббе жили,
как все, в деревне, на "богатой" стороне Бранте Клева.
Но дом принадлежал Малькольму Синтору. Миккельсоны только снимали его.
Синтор был первый богач в деревне и такой скупой, что каждую субботу вечером
отрывал пуговицу от брюк, чтобы в воскресенье положить ее вместо монеты в
церковную кружку. Люди Синтора семь дней в неделю ели картошку с селедкой.
Год спустя после отплытия брига "Три лилии" мать Миккеля заболела
чахоткой и умерла. Миккель был слишком мал, чтобы горевать, он только ходил
вокруг дома и все искал маму. А через две недели приехал Синтор верхом на
своей Черной Розе и потребовал очередной взнос.
- Деньги на стол или вон из дома! - сказал он.
- Пожалуйста, обождите месяц, - попросила бабушка и вздохнула. - Хоть
бы скорее вернулся Миккельсон!..
Синтор согласился ждать неделю - ни одного дня больше.
Но Петрус Миккельсон не появлялся, и через неделю бабушка, Миккель и
пес Боббе переселились из деревни на старый, заброшенный постоялый двор, на
"бедную" сторону Бранте Клева.
Худая крыша постоялого двора пропускала дождь, словно сито, и по утрам
все башмаки плавали в лужах. А доски в полу так прогнили, что, того и гляди,
провалишься в подпол, сломаешь шею и тебя съедят крысы.
Зато из окон было видно море. Не само море, конечно, а только залив, но
все-таки. Прямо напротив дома, по ту сторону залива, высилась крутая скала