"Эдуард Маципуло. Нашествие даньчжинов " - читать интересную книгу автора

мышления: конкретика на рубеже мифологии и традиции. То есть, древний мир и
средневековье, слитые воедино. В них было много симпатичного: гордость,
честность, чувстве собственного достоинства, незлобивость, повсеместное
знание нравоучительных текстов, даже очень заковыристых, умеренность в еде и
в удовольствиях, терпимость к чужим религиям... Когда-то, в далекие эпохи,
даньчжины выбрались из моря невежества, фанатизма, нескончаемых войн и с тех
пор всеми силами избегают суеты и нервотрепки большого мира.
И даже то, что я "преступник", таскаю на себе тяжеленный хомут, не
умаляло их великих достоинств в моих глазах. Ведь это наказание - вовсе не
месть за преступление, а наивная и в общем-то гуманная мера моего спасения.
Они действовали из благих побуждений, и это было главное. Ведь от меня
"убежала душа", и я стал тэураном, ходячим мертвецом. Где видано, чтобы
страшных "мертвецов", носителей зла, опасных для общества, не расстреливали,
не сажали в тюрьмы, а давали бы им возможность стать нормальными? Правда, их
понимание психической нормы было устрашающе оригинальным, но всех глубин
этой оригинальности я еще не знал и разгуливал по крепости и поселку с
чувством удивления и тихой радости. Я мог остаться на ночь в любом доме
(если меня пригласят, конечно), я мог заговорить с любым человеком, мог
заказать или приготовить для себя необходимую еду. Я мог устанавливать
распорядок дня и ночи по своим биологическим возможностям - а это редкостное
в наш век благо. И хомут. Я начал постигать глубочайший смысл этих древних
конструкций. Хомут на каждом шагу, при каждом движении или жесте давал знать
о себе, как бы подчеркивая парадокс моего положения - преступник, и в то же
время на свободе. А боль, причиняемая колодкой, представлялась мне теперь
каким-то непостижимым для моего разума очищением. Я вдруг понял тех людей,
которые добровольно подвергали себя физической боли. На мне рабская, по
существу, колодка, а я готов плясать от радости! Должно быть, какая-то,
тайная сила включает на полную мощь мои чувства и тушит разум. Ясно! Это
лишь начало. Потом что-то должно грянуть.
Я встретил Духовного Палача на малолюдной улице. Старичок сиял чистотой
и благодушием. Он чуть ли не застенчиво улыбнулся мне и спросил:
- Как самочувствие, Пхунг?
У меня накопилось много вопросов к нему и к прочим совершенным, но было
бы некультурно, с их точки зрения, говорить прямо здесь, под полуденным
солнцем.
- Благоухание ваших мыслей и слов исцеляет, - ответил я заученной
фразой, и Духовный Палач повел меня в храм.
Оказывается, у них был небольшой вычислительный центр, который вдруг
вышел из строя. И, что интересно, не первый раз.
Молодой монах-программист со сдержанной любезностью давал объяснения:
- Полгода назад приезжал представитель фирмы, поставляющей большие
компьютеры. Он сказал, что Машина вышла из строя не по вине фирмы, и
отказался возмещать убытки. Совершенные старцы решили купить другой
компьютер, более надежный - "ведь у монастыря большое хозяйство и очень
большие культурные связи. Все это нуждается в обработке, сохранении и так
далее..."
Я думал, что для такого случая с меня снимут хомут. Ничего подобного.
Скорее монахи в монастыре скончаются разом, чем допустят такое. Мне на
доску, к самому лицу, подносили съемные платы и блоки. А когда нужно было
заглянуть в труднодоступные места, меня поднимали сильные руки монахов и