"Непонятные" - читать интересную книгу автора (Каипбергенов Тулепберген)28После встречи с Каракум-ишаном Ерназар почувствовал боль и тошноту. Тенел решил, что у Ерназара открылась рана и ее следует перевязать. Неумелыми руками он нечаянно содрал с раны корку запекшейся крови. Ерназар застонал, заметался, но тут раздался шепот стражника: — Твоя жена принесла нашему главному начальнику кучу денег. Он поделился со мной и в придачу дал напильник для тебя, Алакоз… Да, бедность не тетка! Бедность — огненная рубаха, которая жжет человека! Ведь у меня детей целый воз — мал мала меньше. Ради них я пошел на это, ради них… — Он бросил сверху напильник, тот глухо звякнул. — Работайте осторожно, прислушивайтесь, не идет ли кто… и еще — не сбрасывайте кандалы сразу, вдруг кто придет проверять и нас, и вас! Каракум-ишан коварен!.. Руки ослабевшего Алакоза еле-еле водили по металлу, Тенел обливался потом, старался изо всех сил своих… Кандалы же будто решили вступить с Ерназаром и Тенелом в неравное состязание — едва поддавались. Ранним утром над ними опять раздался шепот стражника: — Ну как, Алакоз, закончили? Нынешней ночью совершили набег туркмены! Жаль, мы заранее не знали! Вот бы вам сбежать во время переполоха!.. Ерназар рассчитал: им с Тенелом понадобится не менее одного дня, чтобы довершить начатое. — Эх, аттегене, аи как жаль, некстати все это! Теперь повсюду усилят стражу, расплодится нукеров, что навозных жуков! — крякнул досадливо Ерназар. Но чтобы не расстраивать приунывшего Тенела, он задрал голову и сообщил стражнику:- Сегодня распилим! — Алакоз, когда выберетесь, свяжите меня крепко-накрепко, избейте, оставьте синяков побольше. Но не усердствуй! Помни — у меня детей куча… — увещевал стражник почти со слезами. Ерназар трудился, потел вместе с Тенелом до поздней ночи, они даже отвлекаться на еду не стали. Когда наступила ночь, наверху раздался топот. Ерназар сунул напильник под себя. Топот все усиливался. — Ерназар, ты где? — отчетливо прозвучал знакомый хрипловатый голос Генжемурата. Ерназар рванулся навстречу этому голосу: — Мы тут! Он распростер руки, кандалы со звоном упали, со-скользнули с него вниз, на зловонный холодный пол. В кромешной мгле он не разобрал, чьи руки вытаскивали его с Тенелом из темницы, — рук было много. У крепостной стены он оказался нос к носу с Михайловым. — О, Михайлов! — вырвалось у него с удивлением и радостью. — Как ты здесь… — После, после! Двигайся за Генжемуратом! За крепостной стеной ожидают друзья. — Стражника, стражника свяжите… — были последние слова Ерназара, перед тем как он забрался на спину Генжемурата. Его тут же опять подхватили чьи-то руки, потянули, подняли наверх. Сначала Ерназара, потом Тенела посадили на коней — все было проделано бесшумно и быстро. Ерназар признал среди всадников Ерназара-млад-шего и Зарлыка. — А как же Михайлов и Генжемурат? — все-таки успел осведомиться он. — Они сначала убедятся, что нам удалось скрыться, потом… скроются сами. Когда выбрались из города, Ерназар спросил: — Где моя жена? Вместо ответа Зарлык огрел коней Ерназара и Тенела, сам же отделился от группы, повернул в другую сторону. — Ерназар-ага, следуйте за мной, — донесся из тьмы голос Ерназара-младшего. — Михайлов посоветовал, чтобы мы бежали из города по восьми дорогам, так нам легче будет обмануть преследователей. Мы соберемся потом у «русской стены». Ерназар не стал допытываться, что это за «русская стена» такая, и лишь молча пришпорил коня. Главного визиря словно на адском огне поджаривали… Его распирало от ненависти к главному военачальнику — виновнику его унижений и позора. Он слал ему самые страшные проклятия, изобретал в уме самые изощренные пытки для него. На рассвете призыв к молитве был заглушен во дворце паническим воплем: — Бежал Алакоз! — О боже! — в ужасе схватился за голову главный визирь и поспешил к хану. Хан расхаживал по приемной большими шагами, тут же толпились испуганные насмерть сановники. — Никого не схватили? — спросил хан. — Схватили одного. У самого зиндана. Главный визирь, Каракум-ишан и еще несколько сановников отправились в зиндан. — Кто? Когда? Как? — Главный визирь поставил ногу на связанного, избитого стражника. Стражник шевельнул разбитыми губами: — Не знаю. — Эй, палач! Повесить этого растяпу на городских воротах! Пусть весь город любуется!.. Где задержанный? По приказу главного визиря человека с изуродованным до неузнаваемости лицом подняли, прислонили к стене. Главный визирь спросил его имя. — Векторе! — тихо, но внятно ответил он. — Не неси околесицу! Друзья не оставили бы тебя, если бы ты действительно был Векторе! Тоже нашелся «господин бек»! — пролаял, как пес, главный визирь. Векторе промолчал, будто это не к нему обращался могущественный ханский министр. — Кто возглавлял шайку? Ответом опять было молчание. — Сколько вас было? — Я один. Не бреши! Был с вами русский? Я был один! — повторил с достоинством Векторе. — Обратите внимание, мой главный визирь, — все каракалпаки такие вот упрямые. Иметь дело с ними — чистое наказание! — воскликнул со вздохом ишан. — Будто они из железа! — Не будь мой народ железным, вы давно истребили бы его! — повысил голос Векторе. — Гордец паршивый! И перед смертью талдычит — «мой народ»! Ты что, сын бая иди бия? — хмыкнул кто-то из свиты главного визиря. — Да он пес безродный, сирота! — презрительно процедил сквозь зубы Каракум-ишан. — А ты кто? Уж не тот ли нищий, что бродил по нашим аулам, все вынюхивал, да подслушивал, да канючил, чисто пес шелудивый! Как это тебе удалось вдруг ишаном заделаться, оборотень ты эдакий! — Не удивлюсь, если и наш главный визирь покажется этому безумцу… если он примет его за, за… такого же бездомного бродягу и сироту, как и он сам! — захлебнулся, растерялся, начал заикаться ишан. — Если тебе дорога жизнь, отвечай: кто подбил вас на это преступление? — Главному визирю сравнение Каракум-ишана не понравилось. — Я! — Хочет выказать себя храбрецом, — хихикнул кто-то. — Если ты любишь свой народ, то отвечай правду — народу ты живой нужен! На кой черт ему твое мертвое тело?.. — Я люблю свой народ и тех, кто его любит! — гордо поднял Векторе обезображенную голову. — Палач, этого тоже волоки к городским воротам, пусть болтается рядом со стражником! Одумается, захочет говорить — мы даруем ему жизнь! Нукеры обследовали все вокруг! Определить, по какой именно из восьми дорог умчался Ерназар, было невозможно. Главный визирь обмолвился будто ненароком, когда ему доложили об этом: — Да, да, нескладно получилось! Наш главный военачальник маловато оставил в городе нукеров, маловато!.. Конечно, невозможно предвидеть все, но… — Я счастлив, что вы убедились в моей правоте, — напомнил главному визирю Каракум ишан, как только они остались наедине. — Я-то убедился! Убедился! — досадливо поморщился он. — Но вот как быть теперь, как вести себя? Что доложить хану? — Если дать понять хану, даже тонко, очень осторожно, что вчера он отдал ошибочный приказ, — это равносильно тому, что добровольно пойти на виселицу и самолично накинуть себе петлю на шею… Нужно придумать что-то умное… — Меня, кажется, осенило! Ведите меня к хану! — потребовал ишан. — Вы подозреваете, что каракалпаки замахнулись на самого хана? — Берите дальше и выше! Я подозреваю, что здесь не обошлось без русских! Чует мое сердце, что это все они придумали! Совершенно подавленный событиями, главный визирь поморгал и растерянно протянул: — Если на овцу накинуть тигриную шкуру, вряд ли все-таки овца превратится в тигра!.. Я чего-то не понимаю, не улавливаю… Вы столько раз твердили о никчемности русских… Ни на что-де они не способны… — Овца, разумеется, не станет тигром в его шкуре, но напугать других — напугает… — внушительно втолковывал ишан главному визирю. — Не топор режет, мой великий и мудрый главный визирь, а мастер! Тот, кто искусно им владеет! |
||
|