"Ричард Мэтсон. Я - легенда (Последний) (Авт.сб. "Легенда")" - читать интересную книгу автора

пыли. Озабоченно покачав головой, он пошел одеваться.
- Хоть бы кончились эти проклятые бури, - говорил он через десять
минут, выходя на кухню. - Я абсолютно уверен...
Он на мгновение застыл. Обычно он заставал ее у плиты: она жарила
яичницу или тосты, пирожки или бутерброды, и готовила кофе. Сегодня она
сидела у стола. На плите фильтровался кофе, но больше ничего не
готовилось.
- Радость моя, если ты неважно себя чувствуешь, тебе было бы лучше
пойти в постель, - сказал он. - Я сам займусь завтраком.
- Ничего, ничего, - сказала она, - я просто присела отдохнуть. Извини.
Сейчас встану и поджарю яичницу.
- Не надо, сиди, - сказал он. - Я и сам в состоянии все сделать.
Он подошел к холодильнику и раскрыл дверцу.
- Хотела бы я знать, что это такое происходит, - сказала она. - В нашем
квартале с половиной творится то же самое. И ты говоришь, что на заводе
осталось меньше половины.
- Может быть, вирус, - предположил он.
Она покачала головой.
- Не знаю.
- Когда вокруг все время бури, комар и все чем-то заболевают, жизнь
быстро становится мучением, - сказал он, наливая себе из бутылки
апельсиновый сок. - И разговорами о чертовщине.
Заглянув в бокал, он выудил из апельсинового сока черное тельце.
- Дьявол! Чего мне никогда не понять, - так это как они забираются в
холодильник.
- Мне тоже, Боб.
- Тебе налить сока?
- Нет.
- Тебе бы полезно.
- Спасибо, моя радость, - сказала она, делая попытку улыбнуться.
Он отставил бутылку и сел напротив нее со стаканом сока.
- У тебя что-нибудь болит? - спросил он. - Голова, что-нибудь еще?
Она медленно покачала головой.
- Хотела бы я действительно знать, в чем дело, - сказала она.
- Вызови доктора Буша. Сегодня. Обязательно.
- Хорошо, - сказала она, собираясь встать.
Он взял ее руки в свои.
- Нет, радость моя, посиди здесь, - сказал он.
- Но, в самом деле, нет никакой причины... Не знаю, что происходит, -
сердито сказала Вирджиния.
Она всегда так реагировала, сколько он знал ее. Когда ей нездоровилось,
это доводило ее, слабость - раздражала. Всякое недомогание она
воспринимала как личное оскорбление.
- Пойдем, - сказал он, поднимаясь, - я провожу тебя в постель.
- Не надо, оставь меня здесь, я просто посижу с тобой. А прилягу, когда
Кэтти уйдет в школу.
- Хорошо, может, ты съешь чего-нибудь?
- Нет.
- А как насчет кофе?
Она покачала головой.