"Ричард Мэтсон. Я - легенда (Последний) (Авт.сб. "Легенда")" - читать интересную книгу автора

Однажды ему пришла мысль переселиться в какой-нибудь шикарный отель.
Но, размышляя в течение дня о том, что потребуется для налаживания жизни,
он понял, что накрепко связан с этим домом.


Сидя в гостиной и слушая "Jupiter simphony" Моцарта, он размышлял, где
и как, с чего ему начать свои исследования.
Скудный набор достоверных фактов, некоторые детали, уже известные ему,
маячками обозначали область его интересов. Но где искать ответы - пока
было абсолютно неясно. Возможно, он чего-то не замечал, что-то не так
воспринимал или не так оценивал. Возможно, что-то очевидное до сих пор не
привлекло его внимания и не вписалось в общую картину, и потому картина не
была цельной. Чего-то не хватало.
Но чего?
Он недвижно сидел в кресле - запотевший бокал в правой руке - и
пристально рассматривал фреску.
Теперь это был канадский пейзаж: дремучий северный лес, окутанный
таинством зеленых полутеней, надменный и бездвижный. Гнетущее спокойствие
дикой природы. Вглядываясь в ее безмолвные темно-зеленые недра, он
размышлял.
Вернуться назад. Возможно, ответ где-то там, в одном из запечатанных
родников его памяти. Придется вернуться, - сказал он себе. Придется
вернуться, - приказал он своему сердцу.
Вывернуть себя наизнанку и вырвать свое сердце - вот что означало
вернуться.


В ту ночь снова бушевала пыльная буря. Сильный порывистый ветер омывал
дом песчаными струями, проникал в стены через поры и трещины, и все в доме
на толщину волоса было покрыто слоем тонкой песчаной пыли. Пыль висела в
воздухе, оседала на кровать, оседала в волосах и на веках, оседала на
руках и на губах, забивая поры. Песок был под ногтями, скрипел на зубах,
пропитывал одежду.
Проснувшись среди ночи, он лежал, вслушиваясь, пытаясь отделить от
прочих звуков затрудненное дыхание Вирджинии. Но, кроме рева ветра и
дробного шума скребущегося за стеной шторма, ничего не услышал. На
мгновение, то ли наяву, то ли во сне, ему почудилось, что его дом,
сотрясаясь, катится между огромными жерновами, которые вот-вот сотрут его
в порошок...
Он так и не смог привыкнуть к пыльным бурям. От непрестанного свиста
ветра и вибрирующего визга скребущегося в окна песка у него начинали
болеть зубы. Эти бури были непредсказуемы, к ним нельзя было подготовиться
и нельзя было привыкнуть. И каждый раз его ждала бессонная ночь, он
ворочался в постели до утра и отправлялся на завод измученный, разбитый и
нервный.
Теперь к этому добавлялась тревога за Вирджинию.
Около четырех часов тонкая пелена дремотного сна отступила, и он
проснулся, ощущая, что буря закончилась. Его разбудила тишина, но в ушах
словно продолжал шуметь песок.
Он слегка приподнялся на локте, пытаясь расправить сбившуюся простыню,