"Авантюристка" - читать интересную книгу автора (Стаут Рекс)

Глава 4 Вперед!

События следующего месяца хоть и были увлекательными, но рассказывать о них скучно, и я быстро пройдусь по ним.

Мы оставались в Колорадо-Спрингс всего два дня после утра в саду. Ле Мир, все время в поисках новизны, подталкивала нас двигаться, и мы, за неимением лучшего, согласились. Следующей остановкой был Солт-Лейк-Сити, но и им она пресытилась за день.

— Я хочу к Тихому океану, — сказала она мне и Гарри, и мы сразу же отправились в Сан-Франциско.

Необходимо ли мне описывать свое состояние? Оно говорит само за себя. Я не хотел оставлять Гарри в положении, когда он не мог позаботиться о себе. С другой стороны, мне хотелось развлечься, как всегда, и мне явно было не скучно.

Выходки и капризы красивой женщины всегда вызывают интерес, а когда представляется возможность соприкоснуться с ними и в то же время не быть верным рыцарем ее, интерес еще больше возрастает.

Ле Мир обходилась с Гарри очень тактично; я держался в стороне и смеялся.

В Сан-Франциско она Добилась успеха почти скандального. Пол Ламар из Нью-Йорка представился высшим кругам общества, а также представил своих друзей, сеньора и сеньору Рамал. Сеньора завоевала город за одну ночь на балу в «Телеграф-Хилл».

На следующий день она получила несколько десятков писем, также приходили и приглашения. Она приняла два или три и побывала в нескольких помпезных апартаментах; потом оскорбила очень знатную даму несколькими замечаниями, которые дошли до ушей ее мужа.

— Вы сами виноваты, Ле Мир, — сказал я ей.

Она ответила мне с улыбкой — и сразу же перешла к развлечениям в нашем отеле. Я не знал, что она собиралась делать, и не стал об этом думать, чувствуя, что она не примет большую часть приглашений, но я здорово ошибался: она приняла все.

Ле Мир для них танцевала.

Для меня все это было просто интересно. Я бывал в тайных порталах священных храмов Индии, и с тех пор человеческое тело для меня не секрет. Но благородные господа Сан-Франциско были шокированы, удивлены и очарованы. Все мужчины стали рабами Ле Мир; даже женщины были вынуждены аплодировать. Она сразу сделалась божеством и парией.

Все газеты следующим утром писали об этом, восхваляли, восторгались и удивлялись. Одна из статей, написанная мужчиной, который явно бывал и восточнее Сан-Франциско, заканчивалась так:

«Вкратце, это было возвышенно. Каждое движение, каждый жест что-то скрывал, намек на индивидуальность и таинственное очарование, которое мы с тех пор считаем принадлежащим только одной женщине в мире. Но Дезире Ле Мир не в Сан-Франциско; хотя вчерашнее представление вызвало достаточно подозрений, особенно в свете таинственного исчезновения Дезире из Нью-Йорка».

Я взял газету и понес к Дезире и, пока она читала статью, стоял и глядел в окно. Гарри ушел на прогулку, сказав, что вернется через полчаса, чтобы позавтракать с нами.

— Ну что? — сказала Дезире, закончив читать.

— Ничего хорошего, — откликнулся я, поворачиваясь к ней лицом. — Я вас не упрекаю; вы развлекаетесь, и я, сознаюсь, тоже. Но ваше имя… Ле Мир… было упомянуто, и явно последует разоблачение. Мы сейчас же должны покинуть Сан-Франциско.

— Но меня это развлекает.

— Все равно, мы должны уезжать.

— Но если я хочу остаться?

— Нет, так как Гарри захочет остаться с вами.

— Что ж, я не поеду.

— Ле Мир, вы поедете!

В ее глазах вспыхнул огонь, и секунду мне казалось, что она взорвется. Потом, подумав об этом в другом ключе, она сказала:

— Но куда? На запад мы ехать не можем, там океан. Возвращаться я отказываюсь. Куда?

— По океану.

Она вопросительно смотрела на меня, и я продолжил:

— Что вы скажете? Если мы возьмем яхту… 35-метровый пароход, со смелым капитаном и самыми уютными каютами в мире?

— Да! — Ле Мир щелкнула пальцами, показывая свое недоверие. — Но такого не существует.

— Нет, существует. На плаву и в полном порядке, только нужен чек. Ослепительно белая яхта, с вторым Антуаном в поварах, комнаты обставлены как ваша вилла. Что вы на это скажете?

— На самом деле? — Глаза Ле Мир заблестели.

— Правда.

— Здесь, в Сан-Франциско?

— В гавани. Я сам видел его сегодня утром.

— Тогда — вперед! Ах, мой друг, вы совершенство!

Я хочу его видеть. Сейчас! Можно? Пойдемте!

Она вскочила со стула, а я засмеялся над ее энтузиазмом:

— Ле Мир, вы просто ребенок. Нашли новую игрушку! У вас она будет. Но вы не завтракали. Мы поедем туда днем; я уже договорился о встрече с хозяином.

— Ах! В самом деле, вы совершенство. И… как хорошо вы меня знаете. — Она запнулась в поиске слова, потом резко сказала: — Мистер Ламар, могли бы вы сделать мне одолжение?

— Все, что угодно, Ле Мир, все, что только есть в мире.

Она снова засомневалась, потом сказала:

— Не называйте меня Ле Мир.

Я засмеялся:

— Конечно, сеньора Рамал. А что за одолжение?

— Это…

— Это?..

— Не называйте меня Ле Мир и не называйте меня сеньорой Рамал.

— Но я должен к вам как-то обращаться.

— Зовите меня Дезире.

Я посмотрел на нее с улыбкой:

— Я думал, вы разрешаете так вас называть только определенным людям.

— Так оно и есть.

— Тогда это будет наглостью с моей стороны.

— Но если я прошу?

Я стал понимать ее и сухо ответил:

— Дорогая Дезире, нет такой другой.

— Вы всегда так холодны?

— Когда хочу.

— Ах! — Это был вздох, а не восклицание. — И на корабле… вы помните? Посмотрите на меня, мистер Ламар. Неужели обо мне нельзя думать?

Ее губы дрожали; глаза горели странным огнем, но взгляд был нежным. В самом деле, она заслуживала того, чтобы о ней думали, безусловно, мой пульс убыстрился.

Нужно было быть стоиком, и я посмотрел на нее с циничной улыбкой и сказал самым спокойным голосом:

— Ле Мир, я бы мог любить вас, но я не буду. — И я повернулся и вышел, не произнеся больше ни слова.

Почему? Я совершенно не понимаю. Это явно было мое тщеславие. Всего несколько мужчин завоевали Ле Мир; другие подчинялись ей; но ни один не мог устоять перед ней. В этом было какое-то удовлетворение.

Я ходил по холлу в отеле до возвращения Гарри, по-идиотски довольный собой.

За завтраком я рассказал Гарри о наших планах отправиться в круиз, он так же с радостью согласился, как и Ле Мир. Он хотел сняться с якоря тем же вечером. Я сказал, что нужно было дождаться денег из Нью-Йорка.

— Сколько? — спросил он. — У меня полно…

— Я запросил сто тысяч, — сказал я.

Ты что, собираешься купить его? — Он был в изумлении.

Потом мы стали обсуждать маршруты. Гарри был за Гавайи, Ле Мир за Южную Африку.

Мы подбросили монетку.

— Орел, — сказала Дезире, и так и вышло.

Я попросил Ле Мир не уходить далеко от отеля, пока мы оставались в Сан-Франциско. Она так и сделала, но с большим трудом.

Никогда я не видел существа настолько полного психической энергии и огня; только суровой сдержанностью она могла заставить себя быть спокойной.

Гарри держался около нее все время, хотя темы их разговоров были за гранью моего восприятия. Также я не понимал эти брызги идей и ежеминутные признания в любви.

Был прохладный солнечный день позднего октября, когда мы подняли якорь и вышли из Золотых Ворот. Я взял яхту в аренду на год. Я также сделал и Другие приготовления на случай, если Ле Мир все это надоест.

Они с Гарри восхищались яхтой, что меня не удивило. Яхта и правда была превосходной. Бока белые, как морская пена; все над палубами из сверкающей желтой меди и красного дерева, и все такое чистое, как голландская кухня. Кроме капитанской, там было пять кают плюс гостиная, столовая и библиотека. Еды у нас было много и великолепный повар.

Первым нашим портом стала Санта-Каталина. И в день, которым может похвастаться только Южная Калифорния, мы бросили там якорь в пять вечера. Спустили лодку, чтобы добраться до берега.

— Что там? — спросила Ле Мир, указывая на берег, когда мы ждали, пока спустят лестницу.

Я ответил:

— Туристы.

Ле Мир пожала плечами:

— Туристы? Да! Только не это. Пойдемте!

Я засмеялся и пошел к капитану сказать, что мадам не понравилась Санта-Каталина. В следующую минуту лодка была поднята обратно, якорь тоже, и мы отправились в путь. Бедный капитан! За неделю он привык к сменам настроения Ле Мир.

В Сан-Диего мы вышли на берег. Ле Мир понравились какие-то индейские пледы, и Гарри ей их купил; но потом она сказала, что хочет взять с собой индейскую девочку лет шестнадцати — как компаньонку, я сказал твердое «нет». Но это ей почти удалось.

С месяц мы заходили в один порт за другим. Мазатлан, Сан-Байас, Сан-Сальвадор, Панама-Сити — мы выходили в каждом на час, иногда на два или три дня.

Ле Мир загружала яхту всякого рода реликвиями, всем подряд. Были ли они отвратительными или красивыми, полезными или нет, настоящими или подделками; если вещь ей нравилась, она покупала ее.

В Гуаякиле мы впервые столкнулись. Это был наш второй вечер там. Мы обедали на палубе с пятью южноамериканскими генералами и адмиралами.

К концу обеда Ле Мир вдруг притихла и погрузилась в размышления; потом неожиданно она повернулась к генералу сбоку от себя и сказала:

— Где Гуаякиль?

Он в изумлении уставился на нее.

— Город там, сеньора, — наконец сказал он, указывая на берег, где блестели огни.

— Я знаю, знаю, — нетерпеливо сказала Ле Мир, — но где он? В какой стране?

Бедный генерал, слишком удивленный, чтобы обижаться, пробормотал имя своей родины, а мы с Гарри еле удержались, чтоб не расхохотаться.

— Ах, — сказала Дезире, как бы сделав важное открытие, — я так и думала. Эквадор. Месье, Кито находится в Эквадоре.

Генерал или адмирал низко поклонился ей, в знак почтения перед ее знанием географии.

— Да, я часто слышала о Кито, месье. Это очень интересное место. Я отправлюсь в Кито.

Сразу последовала путаница. Каждый из гостей настаивал на том, что он будет сопровождать нас на остров, и все бы закончилось кровавой стычкой на палубе, если бы я не сказал твердым голосом:

— Но, господа, мы не едем в Кито.

Ле Мир посмотрела на меня таким взглядом! Потом она сказала как бы окончательно:

— Я еду в Кито.

Я покачал головой, улыбаясь ей; она вышла из себя.

— Мистер Ламар, — взорвалась она, — я вам говорю, я еду в Кито! Несмотря на вашу улыбочку! Да! Вы меня слышите? Я еду!

Ни слова не говоря, я вынул монету. Я хорошо знал Ле Мир. Секунду она сомневалась, явно пытаясь сдержаться, потом неотразимая улыбка показалась на ее губах, и она захлопала в ладоши.

— Прекрасно, — закричала она, — вперед, месье!

Орел!

Была решка, и мы не отправились в Кито, к большому сожалению наших гостей. Ле Мир об этом забыла уже через десять минут.

Через пять дней мы бросили якорь в Кальяо.

Этот старый исторический порт сразу же привел Ле Мир в восторг. Я что-то рассказал ей о его истории: о его обстреле освободителями из Чили, испанском эскадроне и пиратах из Европы, не говоря уже о землетрясениях и приливах. Мы стали на мертвый якорь у каменного пирса у маяка; старые часы показывали шесть утра.

Но как только Ле Мир узнала, что Лима недалеко, она потеряла всякий интерес к Кальяо. Мы сели на дневной поезд и были в столице к обеду.

И как раз там, в живописной Лиме, Ле Мир достигла пика своей карьеры. В первый же вечер мы отправились на пикник, был прекрасный день, никто из жителей не сидел дома.

Вскоре глаза всей толпы уставились на Ле Мир. Потом я встретил своего друга, который несколькими годами раньше был профессором климатологии в университете Сан-Маркоса. Он с важным видом представил нас нескольким группам модно одетых людей, а затем и самому президенту. Той ночью мы спали в роскошном и очаровательном особняке в Мирафлорес.

Ле Мир взяла столицу штурмом. Ее тип красоты был как раз для них, так как бледность считается красивой среди женщин Лимы. Но только этим ее триумф объяснить было нельзя. Было ли у меня предчувствие?

Сам президент сидел с ней на опере. За неделю из-за нее случилось две дуэли, но как это произошло без меня — бог знает.

На празднике, во время боя быков, Ле Мир давала сигнал; ее рука бросила розу матадору, а восемь тысяч зрителей не знали, кому аплодировать — ей или ему.

Лима была завоевана; и за две недели было еще немало происшествий.

Но Ле Мир вскоре все это надоело. Однажды утром она сказала мне:

— Пол, давайте поедем в Серро-де-Паско. Там есть серебро — тысячи и тысячи тонн — как вы их называете? Украшения.

— А потом в Анды? — предложил я.

— Почему бы и нет?

— Но, моя дорогая Дезире, что мы будем делать с яхтой?

— Но ведь есть же капитан! Могу я попросить?

И мы отправились в Серро-де-Паско. Я написал капитану Гаррису, чтобы он нас ждал через месяц, и послал ему денег.

Я уверен, что вся Лима пришла на вокзал провожать нас.

В нашем купе было море цветов, я этому улыбнулся, а Ле Мир они не нравились. Когда мы выехали из города, она выбросила их в окно, смеясь над затратами тех, кто их подарил. Она была в великолепном настроении.

Мы приехали в Орою ближе к вечеру и отправились в Серро-де-Паско поездом на следующее утро.

Это путешествие в шестьдесят восемь миль не превзошло ничто в мире. Покрытые снегом пики, бездонные пропасти, огромные массы валунов, которые вот-вот обвалятся на поезд с обеих сторон и находятся везде вокруг тебя.

Ле Мир была глубоко потрясена; я и не предполагал, что в ней столько разума; что касается меня, я был ей очень благодарен за идею поехать туда. Те, кто хорошо знаком со Скалистыми горами, Альпами и Гималаями, должны посмотреть Анды. Там их ожидает сюрприз.

Но вернемся к нашим баранам.

Серро-де-Паско был интересным городом, но не оправдал наших ожиданий. Это был город с шахтами, полный рабочих и спекулянтов, шумный, грязный и грубый. Мы там пробыли меньше сорока восьми часов, когда я объявил Гарри и Ле Мир, что надо возвращаться.

— Но Анды! — сказала Ле Мир. — Разве мы их не увидим?

— Ну, они там. — Я указал через окно отеля.

— И вы называете себя путешественником? Смотрите! Снег! Мой дорогой Пол, должна я просить об одолжении дважды?

Снова мы стали бросать монетку.

Ах, если бы Ле Мир умела предвидеть! И даже тогда — отказалась бы она от этой идеи? Так как эта женщина стремилась к новизне и приключениям, игра была в ее крови от века, у нее был ее опыт, который мы с Гарри разделяли только частично.

Эти покрытые снегом пики! Мы совсем не догадывались, что они приберегли для нас. Мы смеялись, как я помню, когда цивилизация в лице Серро-де-Паско осталась позади.

Мы не могли найти всего нужного в шахтерском городе и послали человека в Лиму. Он вернулся через два дня с мулами, седлами, седельными сумками, ботинками, кожаными гетрами, бриджами, шерстяными пончо и еще сотней вещей, которые мы считали совершенно необходимыми для нашего комфорта. К моменту отправления в нашем распоряжении был целый обоз.

Управляющий отелем нашел нам проводника, который считался самым опытным в Андах — длинный, гибкий парень с безразличным выражением лица, которое было очень мрачным и желтым. Ле Мир он не понравился, но я скорее доверял опыту управляющего отелем и сразу же его нанял.

Мы полностью собрались, все было готово, когда Гарри вдруг объявил, что он не пойдет и не разрешит идти Ле Мир.

— Мне это не нравится, — разволновался он. — Говорю тебе, Пол, мне это не нравится. Я разговаривал с шахтерами и проводниками, все это глупо и опасно. — Потом, видя выражение моего лица, он запальчиво продолжил: — Только не я. Ты меня знаешь; я сделаю многое, что не сделает никто, если смогу. Но Дезире! Я тебе говорю, если с ней что-нибудь случится…

Я оборвал его:

— Мой милый мальчик, это была идея Дезире. И с ней еще говорить об опасности! Она над тобой посмеется.

— Она и так смеется, — признался Гарри с улыбкой, но находясь в сомнении.

Я похлопал его по плечу:

— Бодрее! Наш караван нас ждет… и, видишь, фея тоже. Вы готовы, Дезире?

Она вышла из задней комнаты улыбчивая и радостная. Я никогда не забуду, как она выглядела. На ней были бриджи, белый жакет, кожаные ботинки, гетры и шляпа цвета хаки.

Ее золотые волосы, выбившиеся на лоб и уши, мерцали на ярком солнце; ее глаза сияли; зубы блестели, а на губах играла счастливая улыбка.

Мы помогли ей забраться на мула, потом сели на своих. Внезапно ко мне пришло воспоминание, и я повернулся к Ле Мир:

— Дезире, вы знаете, когда я в первый раз вас увидел? Это было в карете на Гар-дю-Норд. Как по-другому все сейчас!

— И намного интереснее, — ответила она. — Вы готовы? Посмотрите на этого глупого проводника! Ах!

Что ж, месье, вперед!

Проводник, видя, что я кивнул, свистнул. Мулы навострили уши и потом пошли.

— Адьё! Адьё, сеньора! Адьё, сеньоры!

С криком нашего последнего хозяина в ушах мы отправились по узкой улочке Серро-де-Паско к покрытым снегом вершинам Анд.