"Грэхем Мастертон. Пария" - читать интересную книгу автора

- Голос? - повторил мистер Бедфорд. - Чей голос?
Я заколебался, ведь сейчас я слышал только уличный шум за окном и
стук пишущих машинок в соседних комнатах.
- Нет, - наконец выдавил я. - Видимо, мне что-то почудилось.
- Как ты себя чувствуешь? Может, тебе надо еще раз поговорить с
доктором Розеном?
- Нет, зачем же. Это ничего не значит, все в порядке, спасибо. Со
мной ничего не случилось.
- Это точно? Ты выглядишь не особенно хорошо. Едва ты вошел, я сразу
подумал, что выглядишь ты неважно.
- Просто бессонная ночь, - объяснил я, оправдываясь.
Мистер Бедфорд положил мне руку на плечо - не так, будто хотел
придать мне уверенности, а скорее так, будто сам должен был на что-то
опереться.
- Миссис Бедфорд будет очень благодарна за ожерелье, - заявил он.



3

Перед ленчем я выбрался на одинокую прогулку по салемскому парку
"Любимые девушки". Было холодно. Я поднял воротник плаща, а из моего рта
вылетал пар. Голые деревья застыли в немом ужасе перед зимой, как ведьмы
Салема, а трава была серебряной от росы. Я дошел до эстрады, покрытой
полукруглым куполом, и сел на каменные ступени. Неподалеку на лужайке
играли двое детей; они бегали, кувыркались, оставляя на траве зеленый
запутанный след. Двое детей, которые могли бы быть нашими: Натаниэль,
мальчик, умерший в лоне матери, - как же еще иначе назвать неродившегося
сына? - и Джессика, девочка, которая так и не была зачата.
Я все еще сидел на ступенях, когда подошла пожилая женщина в потертом
подпоясанном плаще и бесформенной вельветовой шляпке. Она несла раздутую
сумку и красный зонтик, который по непонятным причинам раскрыла и
поставила у ступеней. Она села примерно в паре футов от меня, хотя места
было предостаточно.
- Ну, наконец, - проворковала она, раскрывая коричневый бумажный
пакет и вынимая из него сандвич с колбасой.
Украдкой я присматривался к пожилой даме. Она, наверно, не была так
стара, как мне вначале казалось, ей было самое большее пятьдесят, может
быть пятьдесят пять. Но она была так бедно одета, а ее седые волосы -
настолько неухоженны, что я принял ее за семидесятилетнюю бабку. Она
начала есть сэндвич так изысканно и с таким вкусом, что я не мог оторвать
от нее глаз.
Мы так сидели почти двадцать минут на ступенях эстрады в Салеме в то
холодное мартовское утро. Пожилая дама ела сэндвич, я наблюдал за ней
краем глаза, а люди шли мимо нас, разбредаясь по расходящимся от эстрады
веером тропинкам. Некоторые прогуливались, другие спешили куда-то по
делам, но все мерзли, и всех сопровождали облачка пара, выходящего изо
рта.
В 11:55 я решил, что пора идти. Но прежде чем уйти, я сунул руку в
карман плаща, вытащил четыре монеты в четверть доллара и протянул их