"Катарина Масетти. Парень с соседней могилы (Роман) " - читать интересную книгу автора

время, и протянет она, скорее всего, недолго. Так вот, Карина выскакивает из
своей засады и делает вид, будто мы встретились случайно, и начинает
расспрашивать, не женился ли я, не завел ли детей. Сама она живет в городе
со Стефаном, который работает на складе при магазине "Домус", о чем Карина и
докладывает - торжествующе, словно я теперь должен лить слезы из-за того,
что упустил ее. Пошла она...
Может, у этой тусклятины, что сидит рядом со мной на кладбище, тоже
есть старенькие родители, к которым она ездит летом отдыхать? Я бы с
удовольствием отдохнул от нее. Хотя летом я сюда почти не вырываюсь, разве
что в дождь, когда приходится отложить сенокос.
Надо же, любуется на свой уродский памятник! Что это, скажите на
милость, за памятник? Скорее камень, брошенный землемером, чтобы обозначить
границу участка. Не памятник, а межевой знак!
Наш памятник выбирала мамаша, еще для отца. Я знаю, что он слишком
вычурный, но я знаю и сколько любви она в него вложила. Она потратила на
этот памятник не одну неделю, просмотрела кучу каталогов и всякое такое. У
нее каждый день возникали новые мысли, как его украсить, - и вот результат.
Интересно, кто моей соседке этот Эрьян... Отец, брат, муж? И если ей не
лень так часто приходить сюда и пялиться на камень, почему она не может
посадить на могиле какой-нибудь завалящий цветочек?

3

Конечно всякая рана стремится затянуться
а ходики хотят чтобы им подтянули гири
(какая досада остановиться в полвторого!)
в отрезанных конечностях возникают фантомные боли

Сегодня произошло нечто неожиданное.
Денек выдался по-осеннему прохладный, но погожий, и в обеденный перерыв
я, как всегда, завернула на кладбище. Сидевший на скамейке Лесовладелец
метнул в меня угрюмый, злобный взгляд: можно подумать, я нарушила
неприкосновенность его частных кладбищенских владений. Руки его были
испачканы землей - значит, посадочные работы на сегодня уже выполнены.
Интересно, почему у него не хватает двух пальцев...
Я тоже села и принялась размышлять о том, какие у нас с Эрьяном могли
быть дети. Эрьян наверняка взял бы часть отпуска по уходу за ребенком и со
знанием дела рассуждал о преимуществах матерчатых подгузников и наиболее
удобных сумках-кенгуру. А еще занимался бы с младенцем плаванием.
Мы были женаты пять лет и за все это время фактически ни разу не
ссорились. Только изредка повышался тон голоса (с моей стороны), и
опять-таки я могла огрызнуться или презрительно фыркнуть; дальше этого дело
никогда не шло.
Не стану приписывать себе чужих заслуг. Просто Эрьян никогда ни с кем
не ссорился. Он лишь дружелюбно объяснял свою точку зрения - до тех пор,
пока изнемогший от его повторов противник не сдавался.
Бывали случаи, когда из-за этой его кажущейся мягкости я теряла
терпение и впадала в детство - пинала мебель, выбегала из комнаты, хлопала
дверями. Эрьян как будто не замечал, и со временем я перестала это делать: у
меня было такое чувство, словно я даю ему дополнительные баллы за артистизм