"Анита Мейсон. Иллюзионист " - читать интересную книгу автора

Горгона была гермафродитом с писклявым голосом и тюрбаном, полным
змей.
- Я надеюсь, они тебя слушаются, - сказал Симон.
- Они совершенно безобидные, - сказал Горгона язвительно, - но могут
испугаться шума. Поэтому прорицай тихо.
Симон сказал, что ему нужен мальчик-ассистент, и ему временно дали в
распоряжение мальчика жонглера. Жонглер вывихнул ему локоть и пил второй
день. Мальчик был похож на Деметрия. Ах, Деметрий. Симон почувствовал
непривычную боль в сердце. Неужели его пытают? Думать об этом было слишком
больно. Мальчик жонглера был очень красив.
- Как тебя зовут? - спросил Симон.
- Фома, господин.
- Тебе известно что-нибудь о прорицаниях, Фома?
- Нет, господин.
Симон рассказал ему о прорицаниях, а также намекнул на другие вещи, с
которыми мальчик, видимо, не был знаком. Намеки были встречены полнейшим
непониманием. Симон не стал развивать эту тему, так как скандал ему был не
нужен. Они перегородили шатер и повесили еще один занавес, чтобы получилось
два крохотных закутка.
- Жаровня во внутреннем помещении, - сказал Симон, - и одна лампа во
внешнем. К сожалению, у нас нет фимиама. Мне пришлось неожиданно уехать, и
я не успел ничего взять с собой.
Он послал Фому в город купить фимиама, соли, особого воска и кусок
медной трубы.
- Жезл Аарона, - сказал он и подмигнул. Фома непонимающе уставился на
него.
- Ну ступай, - сказал Аарон.
К вечеру шатер оракула был готов, и они сели ждать клиентов.

В те времена магию запрещали, так как было принято считать, что она
работает. Некоторые люди говорили, что это не так и что боги, к которым она
взывает, вовсе не существуют, и прибегали к сомнительным уловкам, чтобы
оправдать свое неприятие магии. Некоторые из этих людей активно действовали
в восточных провинциях империи в то же время, что и Симон.
Но не вся магия была запрещена. Это было время широких взглядов, и о
вещи судили по ее цели. Заклинание с целью причинить вред ближнему было
наказуемо, а с целью избавить его от зубной боли - нет. Будь иначе, многие
лекари не смогли бы работать.
Магия была частью обыденной жизни, и многие ее проявления не считались
магией вовсе. Магия незаметно переходила в религию, с одной стороны, и в
науку - с другой, что было неизбежно, поскольку она их породила. Кто только
не занимался магией - от заклинателей, чье мастерство заключалось в
ловкости рук и языка, до аскетических мудрецов, которые были способны
успокоить шторм на море. Поскольку мелкие умельцы от магии были в основном
заняты удовлетворением повседневных человеческих потребностей - приворотное
зелье, сглаз, заклинание, побуждающее женщину говорить правду, - а
профессионалы посерьезнее могли себе позволить применять свои таланты более
плодотворно, размытая граница между дозволенной и запрещенной магией
привела к классовому различию, при котором подмастерья почти всегда
оказывались по другую сторону закона, а великие мастера стояли над ним.