"Илья Масодов. Тепло твоих рук ("Школа" #4)" - читать интересную книгу автора

в карман джинс. Мария, дрожа мелкой дрожью, касается ноги дяди Андрея своей
плюсной, и сразу одергивает ее, потому что он теплый, как живой.

- Вот наблевала ты некрасиво, - замечает Юля, показывая на лужу возле
кресла. - Фу.

- Ты его правда убила, - говорит Мария, отходя к двери, чтобы быть от трупа
в большей безопасности, потому что она все равно не верит, что человека
можно убить.

- Убила. Он тебе знаешь что сделать хотел? Не знаешь? Он тебе такую гадость
сделать хотел, что ты себе и представить не можешь. Было бы очень больно и
очень противно. Выходи в коридор.

Мария выходит в коридор и, обернувшись, видит, что Юля присела над трупом и
что-то сделала с ним, резко дернув локтем назад, что-то плохое и страшное.

Когда они выходят из дома, небо уже совершенно черное. Они идут пешком, по
дороге, ведущей через песочные горы и недорубленный лес к шоссе. Юля несет
в кульке топор. Громко стрекочут сверчки, полевая трава пахнет густо, как
дым. Они сворачивают с проезжей части и выходят на шоссе через лес. Они
идут долго и молча, вдоль проезжей части, обдаваемые пылью и вонючим
угарным ветром проносящихся мимо машин. Мария уже окончательно не верит в
гибель дяди Андрея, но ее продолжает покусывать противная дрожь, как будто,
когда все насекомые уже умерли и превратились в пыль, мелкие осенние мошки,
не нуждающиеся в солнечном тепле, а только в тонких бисеринках крови,
наполнили собой воздух.

В пригородном автобусе они продолжают молчать, стоя в проходе между
сидениями, Марию укачивает и тошнит от сильного запаха бензина, так что она
садится прямо на грязный пол, чтобы не начало рвать. Какая-то женщина
начинает ругать Марию, думая, что та накурилась дурных растений, чтобы еще
при жизни побывать в раю, но Мария не обращает на нее внимания,
сосредоточившись на противостоянии рвотным спазмам. Потом они сидят на
какой-то донельзя изгаженной автобусной остановке, стены навеса которой
разрисованы похабными рисунками и матерными словами, резко пахнет застывшей
мочой, смешанной с раскисшими обугленными окурками, Мария смотрит на свои
руки, сложенные на коленях, и они кажутся ей странными, наверное оттого,
что их вообще плохо видно в тусклом свете мигающего желтого фонаря. Юля
сидит вытянув ноги, кулек с топором лежит возле нее на лавке. Далеко, за
деревьями горят огни окон в высотных домах гигантских новых районов, о
существовании которых Марии доселе было неведомо, и ей постепенно
становится ясно, как огромен мир, где она живет, и как бесчисленное
множество чужих незнакомых жизней населяет ее родной город, как рыбы и
ракушки - море.

Едва добравшись до матраса на чердаке, Мария погружается в полуслепой сон,
полный стука вечно идущих поездов и мелькания попутных фонарей, ржавых
разрушенных железнодорожных станций, костров в ночных полях, и тел дяди
Андрея, непохожих одно на другое, валяющихся повсюду настолько доступно и