"Илья Масодов. Мрак твоих глаз ("Школа" #3)" - читать интересную книгу автора

- Меня зовут Соня, Соня Павловна, - заявляет Соня, выбираясь из кресла. - Я
к вам в гости пришла.

- Магазин с кефиром закрыли, - тяжело отвечает старик, поворачиваясь к
балконной двери и начиная влезать обратно а комнату. - Теперь будем сами
кефир варить.

- Вот и хорошо, - ободряет его Соня.

- А из хлеба что сделали? Суп из него сделали. Советская власть! - старик
затворяет за Соней балкон. - Суп и покупаем. Теперь будем сами его из
кефира варить.

- Вот и хорошо, - снова говорит Соня, разминая ноги на засыпанном волосами,
пылью и тараканами полу. - А кошка у вас есть?

Не расслышав вопроса, старик смотрит Соне в рот слезящимися глазами, как
смотрел Дед Мороз в рот Снегурочке в сонином сне, теперь Соня понимает,
зачем. Ей незачем повторять вопрос, потому что в комнату входит тощая серая
кошка и обнюхивает сонины ноги, ища себе пищи.

Через некоторое время старик и Соня пьют чай на маленькой прокуреной и
грязной кухне с выжженной клеенкой на столе и облупившейся раковиной, где
лежит вонючая тряпка. Кошка ходит вокруг сониных ног, выпрашивая еды, и
Соня понимает, что ест она только тараканов.

- А что у вас тараканы едят? - спрашивает Соня.

- А что они едят, хлеб едят, кефир едят, вермишель едят, - отвечает старик.
- Бублик едят, - добавляет он, повернувшись к пустой хлебнице, где лежит
половинка бублика. - Возьми, деточка, бублик, у тебя ж зубки молодые.

Соня берет окостеневший бублик, на боку котрого видны зарубки, как
отпечатки древних папоротников на спрессованных землей камнях и кладет его
возле чашки с бледным безсахарным чаем. Бублик, конечно, старше кошки.

- А вы, дедушка, Ленина помните? - спрашивает она, глядя в мутное окно.

- Я Ленина живым не видел никогда. Он раньше меня умер.

- Почему умер?

- Не знаю, деточка. Заболел и умер. Я заболею и умру. И ты тоже заболеешь и
умрешь, хоть и маленькая.

- Не верю я, что Ленин умер, - говорит Соня, глядя в окно и царапая ногтем
клеенку. - Это вам, дедушка, в газете написали.

- Подох, милая. Подох, лошадь. Какой бы ни был человек, а как осел
подохнет. Хоть Ленин, хоть моя старуха.