"Галина Маслова. Сказания Дарины (Книга 2) " - читать интересную книгу автора

обращайтесь. Иначе все равно найдет и убъет. Из вашей группы вряд ли кто
смог бы справиться с чем-то таким. Разве что Дарина Стар, да и то, не
сейчас, а в далеком будущем...
Группа покосилась на меня, но я на них не обратила внимания.
- А из-за чего маг-воин может сгореть? Какие были случаи? - тихонько
спросила маленькая Ивинка.
Наставник вздохнул и тихо перечислил:
- Когда нарушает Законы, когда нарушает последовательность ритуала,
когда берется за то, что ему не по силам, когда 'разбазаривает' эти свои
силы хаотично и не оправдано, когда подвергается воздействию извне более
сильного мага или существа, когда защищает свою или чужую жизнь,
израсходовав все свои силы и долго держится только на силе воли, когда его
неожиданно предали те, кому верил и кого любил всей душой и сердцем, когда
теряет цель и смысл жизни...
Наставник долго молчал. Мы тоже замерли. Наставник перечислил законы,
которые мы учили в начале первого года в Академии, но теперь это
представлялось довольно реально из уст преподавателя. Теперь мы могли
представить себе все эти ужасы, которые могут привести мага-практика к
'сгоранию'. К тому времени опыт уже имелся.
Сухие дрова потрескивали, выбрасывали в разные стороны угольки, шипел
древесный сок на сырой ветке, смешно пузырясь на съежившейся коре. Голос
умудренного опытом мага шелестнул в темноте:
- Случаи я вам покажу.... утром... А теперь всем спать!
И показал. Лучше бы не показывал никогда.
Запретный Лес отталкивал заклинанием охраны, пока наставник не произнес
громко непонятное нам тогда Слово. И нас словно подхватило под руки
неведомой силой и потащила вперед.
Они не были уже людьми, но не стали еще и духами. Истощенные тела,
скелетоподобные руки с длинными пальцами, загнувшиеся крючьями когти из
рукавов болтающихся балахонов, пустые глаза с невидящими взглядами, скорбные
губы, едва различимые движения почти бесплотных тел.

Теперь я стала такой же сгоревшей головешкой, перемолотой крепкими
зубами Мироздания, еще одним злобным духом, в которого превращусь очень
быстро, потому что уже теперь не было ни сил, ни желания бороться ни за
себя, ни за других. Прожитое медленной рекой проплывало в сознании, как
странный длинный фильм, который удалось досмотреть до конца. Не было ни
грусти, ни обиды, ни жалости ни к себе, ни к другим, ни к судьбе. Так
получилось. И не хотелось ничьей жалости, помощи, участия, поддержки. Это
было бы лишним. Хотелось полной тишины, покоя, молчания ума и голоса,
бездвижения. Я сидела на широком подоконнике, тупо смотрела в окно и плакала
без слез вместе с дождем...

* * *

Нет ничего сильнее физиологии. Сколько ни сиди без движения, сколько ни
горюй без горечи, сколько ни молчи отупевшими вдруг мозгами, а в туалет все
равно приспичит. И хочешь-не хочешь, а задницу от подоконника отрывать надо.
Онемевший зад, мириады острых иголочек в ноги, вырвавшийся 'Ох!' от
резанувшей боли напомнили, что жизнь все равно продолжается. И если прямо