"Евгений Клеоникович Марысаев. Повесть о белой медведице (Повесть) " - читать интересную книгу автора

Потом Роберт Грей сожалел, что сделал это. Старинный винчестер работы
превосходного мастера стоил хороших денег и, кроме того, был дорог ему как
реликвия. Но сейчас он не подумал о цене дедовского винчестера.
Исковерканный металл и щепки полетели в снег.
Перед глазами Роберта Грея стояла по грудь окровавленная медведица,
спасавшая на вытянутых лапах своего малыша...


II

В голодных паковых льдах медвежонка поджидала смерть. Если нет
главной пищи белых медведей - кольчатых нерп, от голода, случалось, гибли
взрослые, матерые звери. Но нерпа была недоступна медвежонку: надо немало
хитрости и сноровки, чтобы незамеченным подкрасться к этому осторожному
тюленю, который при малейшей опасности мгновенно нырял в лунку. Да и не
одолел бы восьмимесячный медвежонок взрослую нерпу. И силенки не те, хотя
вымахал уже с крупную овчарку, и опыта нет. Недаром медведица пестует,
натаскивает свое дитя до полутора, а то и до двух лет.
Ранней осенью он с матерью выходил на побережье. На свалке возле
эскимосского селения было вдоволь дармовых харчей. Но там жили лохматые
злобные звери - собаки и такие же опасные двуногие существа. И тех и
других следовало бояться пуще огня. Он помнил, что они сделали с его
матерью. Инстинкт самосохранения гнал медвежонка строго на Северный полюс,
прочь от побережья, в паковые льды.
На третий день пути, пошатываясь от усталости и голода, медвежонок
набрел на белую чайку. Только белая чайка да ворон зимуют в этих краях.
Птица отдыхала на низеньком торосе, и зверь, прежде чем увидеть ее, почуял
терпкую вкусную струйку запаха.
Владыка Арктики - Голод впервые заставил медвежонка проявить
смекалку. Он вспомнил, как мать подкрадывалась к тюленям. И проделал то же
самое. Зашел с подветренной стороны, лег и, отталкиваясь задними лапами,
по-пластунски пополз к цели. Предательски черневший нос закрыл правой
лапой, а левой готовился нанести удар, потому что многие белые медведи -
левши, хотя неплохо бьют и правой. Если птица шевелилась или вертела
головою, зверь надолго замирал, как бы превращался в округлый кусок
льдины, припорошенной снегом.
Его подвело нетерпение. Надо бы поближе подкрасться к чайке, чтобы
настигнуть добычу в одном прыжке. Медвежонок же бросился на птицу метров
за пять да вдобавок рявкнул для острастки. Чайка взлетела с паническим
криком; стремительные воздушные потоки, как клочок газеты, унесли ее к
облакам. Медвежонок задрал морду, вытянул губы трубочкой и прошипел с
досады.
К вечеру он увидел песца и погнался за ним. Но разве угонишься за
легкой, быстроногой полярной лисицей, одетой в невесомую, с голубоватым
отливом шубку? Песец словно забавлялся: подпускал медвежонка почти
вплотную, затем мячиком отскакивал в сторону и вновь замирал; в черных
смышленых глазах его резвились озорные чертики. Из озорства же песец,
изловчившись, укусил медвежонка за ухо. Укус оказался очень болезненным,
потому что зубы зверька были игольчатой остроты. Медвежонок взвыл от боли
и бросился прочь, роняя на снег яркие красные капельки.