"Георгий Мартынов. Встреча через века. (почти полностью, Журнальный вариант)" - читать интересную книгу автора

считал, что не справится с более серьезным сочинением. Произведение
неизвестного автора (в заголовке не стояло никакого имени) в
популярной форме описывало технические средства, которыми пользовались
люди начиная с пятнадцатого века христианской эры и до настоящего
времени.
Чем дальше читал Волгин, тем больше крепло в нем убеждение, что
эта детская книга для него слишком трудна. И это происходило не по
вине автора, а только потому, что у Волгина не было знаний по самым
основам излагаемого предмета.
"Как жаль, - думал он, - что я юрист, а не инженер! Видимо, мне
придется взяться за учебники для начальной школы".
В отношении языка Волгин не испытывал никаких затруднений. За
четыре месяца пребывания в доме Мунция, на берегу Средиземного моря,
Волгин изучил современный язык так, что мог свободно говорить и читать
на нем. Основу этого языка составлял русский язык, дополненный
латинским. Грамматика его была проста и логична. Хорошо зная
французский и немецкий языки, Волгин легко и быстро перешел на
современный, чем вызвал искреннее удивление своего учителя Мунция.
Волгин старался не только говорить, но и думать на новом языке,
чтобы лучше и глубже овладеть им, и это ему удавалось. Он все реже и
реже ловил себя на том, что думает по-русски. Он знал, что родной язык
никогда ему не понадобится, так как на всей Земле его знали только
историки и отдельные люди вроде Люция.
Против воли, почти бессознательно Волгин относился ко всему, что
его окружало, с затаенным чувством ревности, но не мог не признать,
что по богатству и выразительности новый язык оставлял далеко позади
все старые языки.
Волгин еще не брался за художественную литературу, хотя она очень
интересовала его, справедливо полагая, что первым делом надо узнать
историю общества и историю техники, чтобы ориентироваться в
обстановке, которая будет встречаться в романах.
Историю общества он уже закончил. Он узнал все, что произошло на
Земле после его первой смерти (Волгин называл свою смерть в Париже
первой, потому что рано или поздно должна была наступить вторая). По
этому вопросу ему не пришлось прочитать почти ни одной книги. Их
заменили беседы с Мунцием, который не только рассказывал Волгину о
прошлом, но и показывал ему в одной из комнат своего дома исторические
и хроникальные фильмы, которые специально для этой цели получал из
центрального архива планеты.
Подавляющее большинство этих фильмов было цветными и объемными и
только самые древние, современные Волгину, были хорошо ему известными
черно-белыми плоскими картинами его юности. Он был потрясен, когда в
самом начале своих лекций Мунций продемонстрировал картину "Ленин в
Октябре", которую Волгин видел почти две тысячи лет тому назад.
Благодаря фильмам Волгин не только слушал, но и видел историю, как
бы оживавшую перед его глазами. Он видел людей, которые жили после его
смерти и в то же время задолго до настоящего времени, и это создавало
странную путаницу в его представлениях о них. Для современного мира
это были люди прошлого, но для Волгина они были одновременно и людьми
будущего.