"Георгий Мартынов. 220 дней на звездолете (Научно-фантастический роман в 3 книгах "Звездоплаватели", книга 1)" - читать интересную книгу автора

с места на место, просыпаясь всегда с чувством сожаления, что сон
кончился.
Мы провели несколько часов у окна обсерватории. Оно было не
очень велико, приблизительно метр в диаметре, но поразительно
прозрачно, несмотря на значительную толщину стекла.
Звездный мир производил подавляющее впечатление своей
грандиозностью. Но особенно - поразительный, ни с чем не сравнимый
вид имели в эти первые часы полета Земля и Луна. Мы находились на
таком расстоянии, что оба небесных тела казались нам
приблизительно одинаковых размеров. Два огромных шара, один
желтый, а другой бледно-голубой, висели в пространстве сзади и
немного левее пути корабля. Солнце освещало значительно больше
половины их видимой поверхности, но и неосвещенная часть легко
угадывалась на черном фоне неба. Как мне и говорил Камов во время
нашего первого разговора два месяца тому назад, мы видели ту
сторону Луны, которая не видна с Земли. Казалось, что это не
хорошо известная, привычная с детства спутница Земли, а какое-то
другое, незнакомое небесное тело.
Может быть, только сейчас, глядя на родную планету,
находящуюся так далеко, я впервые почувствовал тоску разлуки. Мне
вспомнились друзья, с которыми я простился накануне старта,
товарищи по работе. Что они делают в эту минуту? В Москве сейчас
день. Ясное голубое небо раскинулось над ними, и за этой
голубизной не видно крохотной точки нашего звездолета, который все
дальше и дальше удаляется в черную бездну мира.
Я взглянул на своих товарищей. Камов и Пайчадзе были
спокойны, как всегда. Изрезанное морщинами лицо Белопольского было
грустно, и мне показалось, что на его глазах блестят слезы.
Подчиняясь невольному порыву, я взял его руку и пожал. Он ответил
на мое пожатие, но не обернулся ко мне.
Почувствовав тяжесть на сердце, я отвернулся. Внешнее
спокойствие Камова и Пайчадзе в этот момент было мне неприятно, но
я понимал, что они только лучше владеют собой, чем мы, а
испытывают, вероятно, те же чувства.
Мелькнула мысль: "Эти два человека покидают Землю не в первый
раз. Может быть, когда они вдвоем летели к Луне, они не были так
спокойны".
Около часа на борту корабля царило полное молчание. Все
смотрели на далекую Землю. На ее диске я не различал почти никаких
подробностей, и она нисколько не походила на школьный глобус, как
ее иногда рисуют в книгах.
- По-видимому, - сказал я, - на всей поверхности Земли густая
облачность.
- Почему так думаете? - спросил Пайчадзе.
- Почти ничего не видно.
- Облака здесь ни при чем, - сказал он. - Даже при полном их
отсутствии подробности земной поверхности будут плохо видны.
Атмосфера отражает солнечные лучи сильнее, чем темные части
материков. Если бы была зима, мы видели бы Европу гораздо лучше.
Хотите убедиться, - посмотрите на южное полушарие.