"Андрей Михайлович Марченко. Люди, дружившие со смертью " - читать интересную книгу автора

вспомнил историю про вампира, который боялся высоты и тихонько засмеялся. Я
шел и думал... Когда мы были молоды - настолько молоды, что даже не
удосуживались пересчитывать прожитые годы, мы думали, что пренепременно
восславимся. Станем сильными и могущественными - иной расклад для нас
казался просто невозможным. Что мир будет принадлежать нам, что мы будем
владеть замками и умами людей. Но случилось иначе. Случилось не вдруг. Жизнь
начала нас поколачивать. Мы стали обрастать шишками, у нас появились места,
где нам лучше не показываться. И вот в один прекрасный момент - когда ты
носишься по миру и тебя сравнивают с верным признаком беды и чумы - кометой.
Когда раздаешь налево и направо приказы - обнажить оружие, освободить
помещение. Тогда... Тогда ткань времени и пространства просто рвется под
твоими ногами. Но что-то случается в этой круговерти, полет сбивается, и ты
находишь время посидеть у тихой реки, ты понимаешь одну вещь. Этот мир
действительно стал принадлежать тебе и таким как ты - тем, кто не оступился,
не упал. А если и упал - нашел силы подняться и идти дальше... И когда тебе
кажется, что все идет по кругу - пусть тебя это не обманывает. Линия
замкнется в кольцо, кольцо превратиться в колесо. И покатится по жизни -
только поспевай за ним.
Свет в окне
Спать я ложился поздно. Давным-давно к моим болезням добавилась
бессонница - совершенно невероятная роскошь для солдата. И прежде чем лечь в
постель, я нагуливал сон. Что-то читал, что-то писал, жег свечи и лучину,
пил вино и пиво. Так было и в Тебро - я сидел заполночь, пока в обеденном
зале этажом ниже не затихал последний шум. Иногда я брал стаканчик и
подходил к окну. За ним была ночь, и люди в домах напротив спали. Только в
одном окне горел свет ночника. Вроде бы неяркий, но спать при таком мне было
бы неуютно. Он горел, когда я ложился спать, горел, когда я просыпался
ночью. Может, он горел и днем, но в ярком дневном свете его не было заметно.
Что-то было в этом свете плохое. Почему-то казалось, что там кто-то умирает,
над кроватью склоняется сиделка, а воздух затхлый и на тумбочке в беспорядке
свалены лекарства... Я ненавидел свое воображение за такие мысли. В прошлом
году я квартировал в каком-то городишке. Тогда тоже светилось окно - но было
совсем по-другому. Там родился ребенок и свет горел постоянно, но то был
другой свет - полная иллюминация, оркестр света... Я видел замученную, но
счастливую мать и вроде даже слышал рев ребенка. Я смотрел на них, пил вино
в одиночку, подымал за них молчаливые тосты... Здесь же... Иногда меня
подмывало спуститься вниз, пересечь ночь, постучаться в дверь и сказать лишь
одно слово - Почему? Но думалось - а какое право я имею вторгаться в чужое
горе - тогда и я стану ответственным за него. Я бы никогда не стал
рассказывать слепцу, что вижу вокруг - зачем лишний раз напоминать тому, что
у него не больше глаз, зачем рушить ту картину мира, которую он сложил в
своем мозгу. И мне оставалось одно - бежать от этого окна, из этого города.
Я набросил куртку и сбежал по лестнице. Дежурный, опрокинув стул, вскочил
смирно. На его щеке было красное пятно - верно, он спал и только грохот моих
сапог разбудил его. Иногда я устраивал разносы за такое, но в тот день
просто отмахнулся. Выбежал на улицу, пересек площадь. Дверь, коридор, еще
одна дверь... Человек под одеялом... Я перевернул его лицом к себе:
- Таден, просыпайся... Он по очереди открыл глаза:
- Чего тебе?
- Ты пьян?