"Джордж Мартин. "...Лишь за одно вчера" (Авт.сб. "Путешествия Тафа")" - читать интересную книгу автора

раньше. А еще через день Кит исполнял только то, что и всегда, за
исключением пары вещей по просьбе Уинтерса, да и те спел слабо, без души.
Вряд ли Уинтерс понимал, что происходит. Но я-то знал, да и остальные
тоже. Все это уже было, и не раз. Кит снова уходил в депрессию. Отсвет
последнего путешествия угасал. Накатывало одиночество, тоска,
беспокойство. Он снова не мог без своей Санди.
Когда на него вот так находило, боль становилась почти видимой. А если
ты ее не видел, то слышал в его песнях: она пульсировала в каждой ноте.
Уинтерс тоже это слышал. Тут уж надо быть совсем глухим, чтобы не
слышать. Только не думаю, чтобы он понимал, что же он такое слышит, и уж
во всяком случае он не понимал Кита. Он просто слышал боль и муку, и ему
было не по себе.
Но Уинтерс был Уинтерс, и потому он решил не сидеть сложа руки, а
действовать. И он пошел к Киту поговорить.
Я при этом присутствовал. Было часов одиннадцать; мы с Китом вернулись
с поля, чтобы передохнуть. Я сидел на срубе колодца с кружкой воды в руке,
а Кит стоял рядом с отрешенным видом. Видно было, что скоро он снова
отправится в свое путешествие. Он был очень подавлен и почти не слушал
меня: мысли его витали где-то далеко.
Вот так мы с ним и толковали, когда к нам подошел Уинтерс в своей
гимнастерке, с улыбкой от уха до уха. Новый дом строился быстро, так что у
него были все причины радоваться; к тому же они с Чокнутым Гарри уже
спланировали первую из своих "поисковых экспедиций".
- Привет, парни, - сказал он, подходя к нам. Он поискал взглядом
кружку, и я отдал ему свою. Напившись, он вернул мне кружку, а потом
повернулся к Киту.
- Мне нравится, как ты поешь, - сказал он. - Да и всем, похоже,
нравится. У тебя здорово получается. - Тут он ухмыльнулся. - Хоть ты и
анархист чертов.
- Спасибо, - кивнул Кит. Ему было не до трепа.
- Правда, меня кое-что беспокоит, - продолжал Уинтерс. - Я вот и
подумал, может обсудить это дело с тобой, кое-что посоветовать. Не
возражаешь?
Кит погладил бороду и стал слушать внимательнее.
- Ладно. Вперед, полковник.
- Я насчет твоих песен. Я вот заметил, что они у тебя в основном... ну,
тоскливые, что ли. Конечно, это все отличные песни, но от них тоска берет,
понимаешь? Особенно теперь, после Взрыва. Ты слишком много поешь про
старые времена, про то, что мы потеряли. От этого люди духом падают. Если
мы хотим что-нибудь восстановить, нам нужно поменьше думать о прошлом.
Кит молча смотрел на него, потом привалился к срубу.
- Ты шутишь, наверное, - сказал он.
- Нет, я вполне серьезно. Несколько бодрых песен нам совсем не помешали
бы. Если хорошо постараться, то жизнь снова станет прекрасной и обретет
смысл. Вот об этом и расскажи в своей музыке. Думай о том, что у нас
осталось. Нам нужны надежда и мужество. Дай их нам.
Но Кит на это не клюнул. Он погладил бороду, улыбнулся, потом покачал
головой.
- Нет, лейтенант. Не пойдет. Такого со мной не бывает. Я не пою всякую
пропаганду, даже с самыми благими намерениями. Я пою, что чувствую. - Судя