"Дебора Мартин. В плену сомнений " - читать интересную книгу автора

несколько слов, написанных рукою отца: "Сын, я потерял Ллинвидд".
Страдальческий стон вырвался из его груди. Ну почему он не прислушался
к тому, что говорила ему интуиция, и по настоянию отца послушно покинул
родной кров? Ему ни за что не следовало уезжать отсюда. Но он был еще
слишком молод тогда и не смог противиться настойчивому желанию отца дать
сыну "образование, достойное дворянина", - сперва Итон и Оксфорд, затем
долгие годы странствий.
Обучение проходило успешно и явно пошло на пользу молодому джентльмену,
от которого вовсе не требовалось ни участия в ведении хозяйства, ни
просиживания над ллинвиддскими гроссбухами. Ему все же следовало предвидеть
беду и не оставлять отца одного. Предоставленный самому себе, отец был не
способен здраво мыслить и слишком полагался на своего управляющего, не
заметившего или не пожелавшего заметить, как катастрофически выросли долги
отца.
И пока в Париже Рис изображал из себя послушного сына, днем изучая
архитектуру, историю и искусство, а по вечерам засиживаясь в кабачках в
компании любивших пофилософствовать приятелей, в это самое время проклятый
Нортклифф коварно вынудил отца разыграть его, Рисово, наследство. А потом, в
то самое время, когда сын на бешеной скорости преодолевал Ла-Манш,
подгоняемым ужасной новостью, с запозданием дошедшей до него, его бедный
отец задумал покончить счеты с жизнью здесь, на дне Тауи, от стыда не смея
взглянуть в глаза сыну. Рис поспел как раз к тому моменту, когда случайно
обнаруженное прохожим тело отца было найдено в реке в милях двух вниз по
течению.
- Ну вот, отец... - горестно произнес он, глядя в безжалостные воды
реки, - теперь у меня есть то, что ты называл "образованием, достойным
дворянина". Разве принесло оно кому-нибудь из нас счастье?
Но ответом ему был лишь заунывный вой ветра над рекой. Рис с
ожесточением вцепился в перила моста, не в силах бороться с горечью,
переполнявшей его сердце. Пусть они с отцом никогда не сходились во взглядах
на политику или на то, как рачительно вести хозяйство, но зато были близки
во многом другом. Рис вспоминал, как в раннем детстве, поднявшись на самой
заре, ему приходилось сопровождать отца в его регулярных поездках к
окрестным фермерам-арендаторам. Он не мог забыть, как мальчишкой боготворил
отца, умевшего найти подход к любому, даже самому неразговорчивому, фермеру
благодаря своему зычному голосу и неукротимому чувству юмора.
Именно за этим чувством юмора скрывались до поры его природная
склонность к беззаботности и страсть к развлечениям, во многом благодаря
которым он быстро пристрастился к вину и картам, пирушкам и балам. Пока была
жива мать, только она одна умела отрезвлять его и напоминать о долге перед
семьей; после ее смерти отец с самозабвением отдался на волю своих природных
инстинктов. Хозяйство быстро пришло в упадок, несмотря на все усилия самого
Риса, а его продолжительное отсутствие лишь усугубило дело. Теперь же ему
понадобится слишком много средств, чтобы привести в порядок расстроенные
отцом дела.
Словно молния, его мозг пронзила горькая мысль: не ему, наследнику,
поднимать хозяйство! Нынче поместье стало собственностью проклятого жадного
до денег англичанина, который лишь выжмет из него еще больше соков.
Стон вырвался из груди Риса, и он с горечью обхватил голову руками.
- В который раз, отец, все приходится за тобой приводить в порядок. -