"Андрей Мартьянов. Законы заблуждений (Вестники Времен #4) " - читать интересную книгу автора

решили принять на службу в Конгрегацию по чрезвычайным делам, но всегда
повторял: "Когда я увидел его в первый раз, то пришел в ужас. Будто ожили
летописи времен императорского Рима и романы Юлия Цезаря о кельтах-галлах. А
встретив этого же типа через год, не узнал".
Королева-мать, неплохо осведомленная о многих тайнах Рима,
догадывалась, что именно тогда произошло. Десять лет назад Конгрегацией
руководил умнейший и опытнейший кардинал, монсеньор Умберто Фиески, чьим
ближайшим помощником стал отнюдь не священник, но мирянин - захолустный
германский рыцарь, половину жизни проведший в боях и походах. Кардинал
Умберто и его монахи приняли на себя заботу о душе дикаря-шотландца, а
немец, Манфред фон Хомберг (сам когда-то бывший слегка облагороженным
налетом цивилизованного воспитания дикарем, перебравшимся в Италию с
верховий Везера, что в самом сердце Тевтобурского леса), наконец-то научил
Дугала не бестолково размахать мечом, но, если так можно выразиться,
понимать внутреннюю сущность любого оружия и находить с ним общий язык.
В итоге Конгрегация получила одного из лучших людей, выполнявших особо
утонченные задания, мир обогатился еще одним человеком, который с варварской
страстью овладевал всеми предложенными науками, говорил на пяти или шести
языках и даже увлекся куртуазным стихосложением. И все равно оставался тем,
кто есть - страшным дикарем из Каледонии. Дугалу очень нравилось им быть,
только ему не часто разрешали.
Припомнив обстоятельства их знакомства (Мак-Лауд тогда изображал
куртуазнейшего французского рыцаря), Элеонора от души расхохоталась, да так,
что воробьи, сидевшие на гребне ее шатра, забеспокоились и взлетели. В
стихах трубадуров подобных персонажей именуют "сильными и молчаливыми", и,
надо сказать, у шотландца неплохо получалось соответствовать всем строгим
канонам образа.
Это случилось в декабре 1188 года, когда Ричард освободил королеву-мать
из тюрьмы и Элеонора приехала на встречу с Монферратом в город Пуату, что в
Аквитании. Маркграф, специально ради престарелой аквитанки выбравшийся из
Тира и одолевший половину Франции от гавани Марселя до столицы Аквитании,
прибыл в сопровождении невозмутимого молодого человека лет двадцати шести
или чуть постарше, разодетого в пух и прах. Иронично улыбавшегося незнакомца
королеве представили под именем Даниэля де Маллегрима из графства
Бургундского.
Собственно, Элеонора поначалу невольно уделяла куда больше внимания не
Конраду, а его спутнику, вполне того заслуживавшему, и не без грусти
размышляла, отчего в ее возрасте попытку совратить эдакого красавчика
непременно сочтут несколько неприличной? Даниэль - высокий, хорошо
сложенный, двигавшийся с какой-то звериной грацией, обладатель всегда
безукоризненно расчесанной гривы каштановых с рыжеватым отливом волос и
странноватых глаз, менявших в зависимости от настроения хозяина цвет от
светло-карего до зеленого - вел себя по отношению к королеве с надлежащим
пиететом, подчеркнуто не замечая многозначительных взглядов и вздохов ее
фрейлин. Королева-мать не сомневалась, что за время пребывания в Пуату
приятель Монферрата успел получить свое со всех дам и девиц, имевших
неосторожность оказаться на его дороге, и только посмеивалась. Загадочный
Данни, рекомендованный кардиналом Орсини, оказался совсем не таким, как она
представляла. Куда необычнее любых фантазий...
В один из вечеров между Элеонорой Аквитанской и Конрадом состоялся