"Андрей Мартьянов. Эпоха бедствий" - читать интересную книгу автора

наш материк не превратился в пустыню, где будут только обугленные остовы домов,
непогребенные трупы и волчий вой..."
В утренней мгле внезапно вырисовалась Золотая площадь. Стройная аррантская
колоннада библиотеки, зеленые и золотые лезвия минтарисов, вспарывающие небо,
громада Золотого храма и тусклая коробка храма-крепости... Трупы, запах крови и
вывороченных кишок, жмущиеся к стенам гиены и шакалы, напуганные явлением
вожака.
И черный гигант, пересекающий усеянное телами пространство площади. Волк
неспешно миновал открытое место, направляясь к седым стенам возведенного руками
Провозвестника храма.
Драйбен буквально раскрыл рот, увидев, как вожак, не встретив на своем
пути никаких препон, растворился в стене храма-крепости, войдя в обитель,
доступную далеко не всякому человеку.
"Волк - не животное, это воплощенная мысль, - неожиданно для себя
сообразил нардарец. - Мысль проникает всюду. Но кто мне ответит, почему Оно
направило свои мысли именно сюда, в сердце Меддаи?"
Ответить было некому. Драйбен остался единственным живым человеком на
площади...

ИНТЕРМЕДИЯ
Где божественный басилевс Аррантиады, Царь-Солнце Тиберис Аврелиад,
принимает сенатора Луция Вителия
Мрамор резиденции кесаря в лунном свете казался не белым, но голубым, с
искринками серебра. Царственный Тиберис несколько лет назад запретил украшать
факелами морской фасад дворцового комплекса, раскинувшего свои бесчисленные
здания, храмы и пристройки над падающим к волнам океана скалистым обрывом,
более всего напоминавшим чуть скошенный нос гигантского корабля, бороздящего
изумрудные просторы Великого моря. От факелов, по мнению Божественного, нет
никакой пользы - только вонь, копоть, масляные следы на камне, да и сам дворец
со стороны моря выглядит (особенно в ночные часы) гораздо загадочнее и
удивительнее, когда желтоватые проблески огня изливаются лишь из окон или
неугасимых бронзовых чаш, что громоздятся перед святилищами, а благородная
твердь камня отражает естественный огонь природных светил.
Любому корабельщику, проводящему свое судно мимо загородной резиденции
басилевса, должно было казаться, что тяжелая, мрачная скала увенчивается
слитком чистейшего и таинственного света, амфитеатром грандиозных зданий,
возведенных ради вящей славы Аррантиады на широком и длинном мысе, имеющем на
мореходных картах название Хрустальный. Днем же белоснежный и розоватый мрамор
построек обращал жилище басилевса в рукотворный каменный венец, достойно
украшавший чело Острова Великолепных.
Благородному Луцию, первому Всаднику Сената и эпарху Аррской провинции,
мужу любимой старшей дочери басилевса, прихоть Тибериса была малопонятна: если
он прибыл вечером на лодке к мысу, то почему приходится подниматься по узкой и
крутой лестнице, ведущей по телу скалы наверх, в полнейшей тьме, разрываемой
лишь скупыми отблесками звезд и лучами нарождающейся луны? Лампа, несомая
ликтором из охраны Царственного, не столько помогала, сколько отвлекала
внимание и слепила благороднейшего сенатора. Луций получил сегодня строжайшее
предписание басилевса: не медля ни мгновения прибыть с Паллатия - сенатского
холма столицы где размещался высший совет Острова - и предстать перед
немеркнущими очами владыки Аррантиады и колоний в его резиденции на Хрустальном