"Андрей Мартьянов. Эпоха бедствий" - читать интересную книгу автора

серьезными взглядами... Но перед мысленным взором Фарра все еще плавали две
зеленые искры глаз пятнистой гиены и чудился сладковатый запах крови,
разлившейся во дворе Золотого храма.
- Именем Атта-Хаджа, всеведающего и всеблагого! - Атт-Кадир с помощью
Тугана взобрался на высокую паперть здания библиотеки Священного города и
закричал как можно громче. Вначале на него обратили внимание те, что стояли
рядом, затем по встревоженной толпе, собравшейся на главной площади Мед дай,
прошел ропот: "Мардиб, мардиб говорит!", и вот уже люди притихли, ожидая слов
служителя верховного бога Саккарема.
Такого вдохновения Фарр не чувствовал со времен его первой проповеди в
Шехдаде, когда он коснулся осколка Священного Камня и мудрость Атта-Хаджа вошла
в его разум. Однако сейчас слова сами шли на язык, внезапно вспоминались
позабытые фразы из книг известнейших проповедников, стихи Эль-Харфа, просто
оброненные кем-то в миру, но оказавшиеся мудрыми изречения, кои можно услышать
как от благороднейшего эмайра, так и от пропыленного ветрами Аль-бакана
погонщика коз.
Атт-Кадир убеждал, уговаривал, сыпал давно позабытыми мудростями,
рожденными саккаремскими и халисунскими народами, подтверждал свои слова
жестами... Он то срывался на крик, то говорил тихо, будто обращался к
собеседнику, сидящему прямо напротив него в тихой комнате, но все его слышали
так, будто молодой безусый мардиб стоял рядом. Спустя многие годы уже
повидавший полмира и умудренный долгими летами Фарр атт-Кадир, коему многие
прочили зеленый тюрбан аттали, утверждал, что лучше и красивее он не говорил
никогда. А про себя добавлял не без доли гордыни: "Атта-Хадж тогда не помогал
мне, я сделал все сам. Всеблагой позволил мне использовать свою силу, ибо силы
человека во многом равны божественным. Но я все равно благодарю Атта-Хаджа".
Речи Фарра каким-то чудом изгоняли страх, толпа успокаивалась, шума
становилось все меньше, даже несмотря на то, что ночные хищники метались по
улицам Мед дай, подбираясь к самой площади. Мужчины брались за ножи, их жены и
дети подбирали разноцветные камни, украшавшие бесчисленные сады Священного
города, воля к победе постепенно начинала преобладать над растерянностью и
испугом. И у всех на слуху были слова не знакомого никому мардиба: "Не бойтесь!
Страх побеждаем человеческой волей. Не поддавайтесь тому, кто хочет вас
запугать, ибо тем вы отдаете врагу две трети победы".
Туган, служивший у благочестивого эт-Убаийяда полных девять лет, лишь на
первый взгляд выглядел туповатым и знающим только свое ремесло охранителя
высочайшей персоны. В действительности этот халитт, частенько пренебрегая
отдыхом после обязательной службы (как и многие воины Священной стражи,
посвятившие себя служению Предвечному), просиживал долгие часы за свитками в
библиотеке, наполняя свой разум мудростью древних воителей. Туган очень быстро
заподозрил, что Фарр, вроде бы еще мальчишка, непонятно почему удостоенный
милостей светлейшего эт-Убаийяда, осиян лучами славы Предвечного. Мардиб сделал
главное - привлек внимание людей, оторвав их мысли от подступающего к главным
улицам Священного города Дикого Гона.
- Аль-Тури. - Глаз Тугана выхватил в темноте знакомое лицо халитта.
Стражник перевел взгляд на телохранителя аттали. - Собери всех халиттов, каких
увидишь, причем немедленно. Веди людей в храмы. Неважно, женщины это, мужчины с
непокрытой головой или чужеземцы. Веди всех! Атта-Хадж простит нам этот грех.
Аль-Тури заколебался, услышав такие слова, - в главные храмы Меддаи
допускались только истинно верующие в Предвечного и Слово Эль-Харфа мужчины, и