"Андрей Мартьянов. Вестники времен (история 1) [F]" - читать интересную книгу автора

(причем лишь ради собственного удовольствия) и, оставив отдыхать притомившихся
собутыльников, вышли на двор. На колокольне обители тогда звонили к заутрене.
Благочестивая и душеспасительная служба была сорвана. Монахи, уставшие от не
слишком насыщенной интересными событиями жизни анахоретов, высыпали на улицу и,
окружив сошедшихся в поединке благородных сэров, начали подзуживать. Лишь
появление аббата заставило братьев-бенедиктинцев покинуть место сражения и
отправиться в церковь.
- Убирайтесь прочь! - кричал отец Теобальд, топая ногами и пепеля взглядом
Юрациуса и Мишеля. - Нечестивцы!
Сэр Мишель, у которого из головы еще не выветрились винные пары, ответил:
- Какой же я нечестивец? Я добрый католик! А этот... этот... наваррец меня
оскорбил!
Может быть, так и случилось. Это было известно лишь спорщикам да Господу
Богу. Однако сэр Мишель был обижен на Горациуса вовсе не потому, что тот обозвал
нормандца не принятыми в обществе словами. Молодой Фармер за время от вечери до
заутрени проиграл в кости рыцарю с юга собственного коня, шлем, поножи и наручи,
а что самое обидное - меч. И, будь Горациус убит норманном на поединке, эти вещи
непременно вернулись бы к хозяину. Да еще с прибытком. По закону Мишель мог
забрать себе доспех побежденного.
Само собой, аббат, сопровождаемый дюжим братом Корнелием, появился не
вовремя, убив надежду на возвращение весьма ценного имущества.
- Что здесь происходит? - Этот вопрос задал низенький, очень толстый монах,
выбежавший на крыльцо храма. - Отец настоятель, эти господа и являются
нарушителями благочиния? Сейчас я их выставлю!
Фармер лишь тяжело вздохнул. Толстяк с отекшим лицом Бахуса, принявшего
монашеский постриг, был приором монастыря, известным своим склочным характером и
дутой благочестивостью. И кроме того, на пороге странноприимного дома появился
неизменный слуга сэра Мишеля - Жак. Недавно отпраздновавший свое пятидесятилетие
Жак - деревенский бобыль, приставленный бароном Александром надзирать за
наследником, - был настоящим цербером. Вдобавок он постоянно докладывал
господину о выходках его старшего сына.
Отец приор, не понимая, что играет с огнем, шустрым колобочком скатился
вниз, выстучав на ступенях церковного всхода дробь деревянными сандалиями,
подошел к сэру Мишелю и надрывно прокричал ему в лицо:
- Во-он! Изыди!..
- Да пожалуйста, - с кривой ухмылкой ответил Фармер. Ему стало обидно до
слез: доспех, лошадь, меч проиграны, в кошельке ни одной монеты, горло
пересохло... Плохо. И сэр Мишель, не отдавая себе отчета в том, что делает,
двинул кулаком в раскормленную физиономию приора. И, как ни странно, попал.
Бенедиктинец охнул, покачнулся и с размаху сел на каменные плиты двора.
Аббат, задыхаясь от гнева, схватился за грудь, рыжий монах Корнелий улыбнулся
довольно (наверное, он сам давно мечтал поколотить зануду приора), а сэр
Горациус сказал: - Монсеньор де Фармер, верните мне меч, пожалуйста. Вы его,
кажется, проиграли. А кроме того, вас сейчас будут бить. Сильно. На вашем месте
я бы немедля покинул монастырь. И не забудьте - лошадь из конюшни забирать не
следует, ее вы тоже проиграли.
Слуга Жак, приняв необычный для сиволапого крестьянина надменный вид,
развернулся и ушел в дом. Обидеть монахов, это надо же! Все папеньке расскажу!
- Вот как, да?! - Мишель бросил меч на землю, и сталь отозвалась жалобным
пением. - Да подавитесь! Пешком уйду!