"Михаил Март. В чужом ряду Этап первый Чертова дюжина" - читать интересную книгу автора

стянулась на твоей шее.
- Кому я там нужен? По их понятиям, я военный преступник, душегуб.
- Брось, Вася. Высшие эсесовские чины у них в консультантах ходят и
тихо себе живут на виллах у голубых озер. Американцы ценят умных, знающих
специалистов. А с твоим опытом ты государством править можешь. Ты еще
молодой, хватит тебе в пастухах ходить. Ты же, Вася, на английском, как на
русском, разговариваешь. Может, я ахинею несу, но у тебя только один
правильный путь остался. Скажи, что нет? Аляска - вон она, под носом. В
хорошую погоду Берингов пролив на катере пройти можно.
- Ладно, Иван Григорьевич, не береди душу, дай продохнуть. Голова
крутом идет.
- Помни, Вася, из нас двоих тебе должно повезти, а я, дряхлый пес, свое
отвоевал, мне свою шею не жалко, пущай рубят. А теперь ступай. Душно что-то.
- Я врача вызову.
- Врач ли, палач - исход один.
Ночью генерала Петренко переправили в больницу с диагнозом инфаркт, а
через две недели самолетом - в хабаровский окружной военный госпиталь.
Больше Белограй начальника Дальстроя не видел.


7.

Домой полковник Челданов вернулся ночью. Лиза не спала и тут же
приготовила ему горячую ванну и настой, поддерживающий силы. Она ничего не
спрашивала, по виду шинели было ясно, где муженек побывал. Да и молчать он
долго не будет, сам все расскажет. Если Белограй изливал свою душу медведю,
умеющему держать язык за зубами, и философствовать перед япошкой, то у
Челданова для подобных вулканических излияний была Елизавета Степановна
Мазарук, любимая женщина невероятной красоты, аналитического склада ума,
обладающая исключительной проницательностью. Берег он свою Лизоньку как
зеницу ока. Не зря Чел-данова называли двужильным, только никто не
подозревал, что второй жилой полковника была его жена.
Лиза попала на Колыму еще в 30-е совсем молоденькой девушкой по призыву
комсомольских вожаков. Освоение севера - романтика. Бросила четвертый курс
историко-архивного института и вперед. Многие дурехи тогда клюнули на
призывы партии и комсомола.
Женщин на Колыме катастрофически не хватало. Освободившиеся из
заключения, а их был небольшой процент, получали паспорт со штампом, где
красовалась тридцать девятая режимная статья, не позволяющая уехать на
"материк". Шли бабоньки на стройки Магадана, выходили замуж и уже не мечтали
вернуться домой к бывшим семьям. И все же число женщин по отношению к
мужчинам составляло один к семи.
А тут вдруг такой праздник - на Колыму обрушился десант здоровых,
веселых, энергичных девушек. Это тебе не бывшие воровки на доверии и
формазонщицы, не жены врагов народа, а вольные птицы с незапятнанной
биографией, комсомолки. Их мгновенно расхватывали. Лучшие из лучших
доставались начальству. Так своей боевой подругой обзавелся начальник
Дальстроя Никишов, а одна из самых красивых и фартовых "хетагуровок"
досталась Челданову. Хетагуровками называли участниц первого комсомольского
призыва, откликнувшихся на пламенный призыв командирской жены,