"Эллен Таннер Марш. Гордячка ("Сен-Жермен" #2) " - читать интересную книгу автора

отрешенное выражение. У нее были блестящие темные волосы, подобные редкому
черному гагату; убранные назад, они не закрывали лица такой же прелестной
овальной формы, как и у ее дочери. Лишь поразительный золотистый цвет глаз
Рэйвен отличал ее красоту от красоты Сэйбл. Мать всегда восторгалась тем,
что дочь унаследовала изумрудные глаза и медно-золотистые волосы своего
отца.
При рождении волосики Сэйбл были черными, как вороново крыло, но годы,
проведенные девушкой на ярком корнуолльском солнце, сделали их светлее, и
наконец они навсегда приняли золотисто-огненный оттенок. Глядя на дочь и
любуясь, как и Люси Уолтерс, редкой красотой созревающей женщины, Рэйвен
ощущала всепоглощающую нежность к своему ребенку.
- Ты готова, Сэйбл? - спросила она с мягкой улыбкой. - Отец уже ждет
нас внизу.
- Возьми-ка это, милая, - сказала Люси, укутывая плечи девушки шалью из
теплой овечьей шерсти. - На улице холодно, и одной накидки будет
недостаточно.
Сэйбл с благодарностью приняла шаль, взяла мать под руку, и они вышли в
коридор. Хотя родители девушки были достаточно высокими, Сэйбл не
унаследовала их роста - она была миниатюрной и изящной. На первый взгляд она
казалась хрупкой и слабой, но внешность ее была обманчива.
Когда две красавицы - мать и дочь - рядом спускались по спиральной
лестнице, трудно было сказать, кто из них краше, женственнее и грациознее...
У ожидавшего их в холле - нарядном помещении с золотистыми обоями -
Чарльза Сен-Жермена губы сами сложились в улыбку при виде приближающихся
жены и дочери. Как и всегда, его взгляд сразу же остановился на Рэйвен, и
сердце графа обдало жаркой волной. Хотя не прошло и часа с тех пор, как он
сам помогал ей одеваться, причем эта процедура неоднократно прерывалась
страстными любовными утехами, он не мог налюбоваться ею в прелестном платье,
подчеркивавшем ее девически тонкую фигурку. Лебяжью шею жены украшал
бриллиантовый кулон в виде слезы, подаренный им почти восемнадцать лет
назад, когда родилась Сэйбл, - в знак его горячей любви и напоминания о тех
невзгодах, которые им пришлось пережить до того, как их жизнь вошла в
спокойное русло.
Сэйбл также была прелестна, и сердце Чарльза сжалось от гордости, когда
она ступила на мраморный пол холла и сделала умопомрачительный реверанс; при
этом ямочки на ее щеках углубились, а в изумрудных глазах, столь похожих на
его собственные, вспыхнули веселые огоньки.
- Ведь я не опоздала, правда, папа? - спросила она, поднимаясь на
цыпочки, чтобы обнять его за шею и с любовью поцеловать в худую, со шрамом
щеку.
- Проворность - черта, унаследованная по линии моих предков
Бэрренкортов, - напомнила графиня, пока граф уверял дочку, что ему не
пришлось долго ждать. - Ты должен отдать им должное, если они того
заслуживают, Чарльз.
- В таком случае я должен отдать должное самому себе, - ответил граф, с
игривой улыбкой беря ее изящную руку. - В конце концов если моя дочь так
хороша, то ей почти не требуется прихорашиваться перед зеркалом.
- Уж не хочешь ли ты сказать, что я непричастна к красоте Сэйбл? -
лукаво спросила Рэйвен; ее желтовато-коричневые глаза сияли, когда она
взглянула на прекрасное лицо мужа.