"Нейро Марш. Чернее черного" - читать интересную книгу автора

посею политические трения".
Тем не менее скрепя сердце он начал:
- Я прибыл просить кое о чем, хотя предпочел бы тебя не обременять. Не
хочу делать вид, что мой шеф не знает о нашем давнем приятельстве; о
дружбе, которую я ценю превыше всего. И скажу совершенно откровенно, он
рассчитывает, что я смогу на тебя по-дружески повлиять. Полагаю, его
позиция вполне разумна. А поскольку я и сам весьма заинтересован в твоей
безопасности, то не стал отказываться.
Ответа пришлось ждать долго. Было такое впечатление, словно опустили
штору. В первый раз, глядя на отвисшую челюсть и затуманенные, мутные
глаза, Аллен осознал, что говорит с чернокожим.
- Ах да, - заговорил наконец президент, - я совсем забыл. Ты ведь
полицейский.
- Говорят "если хочешь сохранить друга, никогда не одалживай ему
денег." Этой поговорке я не верю, но если вторую часть несколько изменить,
чтобы она звучала "никогда не используй дружбы в своих интересах", тогда
другое дело. Хочешь верь, хочешь нет, но моя конечная цель - спасение твоей
жизни.
Новая напряженная пауза. Аллен подумал:
"- Так он обычно смотрел, если считал, что кто-то его оскорбил.
Стеклянным взглядом."
Но стеклянный взгляд растаял и сменила его привычная мина Бумера,
который тихонько хихикнул.
- Понятно. За всем этим стоят ваши сторожевые псы, Особый отдел. "-
Господи, лишь бы этот черный парень взялся за ум. Пожалуйста, добейтесь нам
разрешения переодеться официантами, журналистами, прохожими, да просто
гостями; потом мы уже проще простого сольемся с толпой." Я прав? Вот такова
твоя большая просьба?
- Полагаю, они все равно будут действовать по-своему. И сделают все,
что в их силах, хотя это будет гораздо труднее.
- К чему тогда столько лишних разговоров?
- Они будут гораздо счастливее, если ты не станешь поступать, как на
Мартинике.
- А что я сделал на МАртинике?
- При всем моем уважении должен напомнить, что ты настаивал на
ограничении мер безопасности, и едва не погиб.
- Я фаталист, - провозгласил Бумер, и поскольку Аллен не ответил,
добавил: - Дорогой мой Рори, вижу, придется тебе многое объяснить. Кто я
такой, какая у меня философия, в чем мое чувство чести. Нужно мне тебе об
этом рассказывать?
"- Вот мы опять все начали сначала, - подумал Аллен. - Он ещё меньше
изменился, чем я ожидал". Но, подавив свои сомнения, ответил:
- Разумеется. Я весь внимание.
Бумер начал рассказ. Оказалось, что это его старые школьные взгляды,
дополненные идеей торжества правды и пониманием своего народа. Он все
рассказывал, то и дело прерывая речь приступами гомерического хохота;
говорил о махинациях нгомбванской оппозиции, которая уже несколько раз
пыталась от него избавиться, и не удалось им это только потому, что Бумер
имел обыкновение делать из себя самую яркую мишень.
- Они видят, - продолжал он, - что мне на них, как мы говаривали у