"Сабир Мартышев, Олег Шевелев. Две Тани" - читать интересную книгу автора

Таня выдержала эту игру с достоинством. Все что я ей устраивал, она
мужественно... нет, женственно терпела. Она ни разу не отошла от роли, хотя
по звукам, которые издавала, и дрожи ее тела, я понимал каких усилий ей это
стоило. Иногда мне казалось, что она вот-вот сорвется и проявит свой
львиный характер, скинув меня. Hо даже когда волны оргазма захватывали ее и
кружили в пенном водовороте, она не выходила из образа скромницы.
Когда настал мой черед, Таня впервые заговорила.
- Только не в меня, - попросила она охрипшим голосом.
Я выполнил ее просьбу, и теперь она умиротворенно растирала свой живот,
покрытый моими каплями. Я лежал рядом и медленно приходил в себя.
- Hе знал, что ты относишься к невменяемым женщинам, - наконец проронил
я.
- Как это? - удивилась она.
- Ты же просила "Hе в меня", значит, ты невменяема, - пояснил я.
И это разрушило образ скромницы - Таня залилась своим привычным грудным
смехом. Дальше не было смысла продолжать игру, и она это знала.
- Пошли в душ, - скомандовала она.

После душа мы расположились на кухне. Щелкнул термостат чайника, и я
принялся разливать чай, который сейчас был как нельзя кстати - ведь,
несмотря на всю эротичность нудистского полуночного чаепития, я начинал
замерзать.
- Оденься, Ромео, - сказала с усмешкой Таня, заметив мою дрожь.
Я отрицательно завертел головой, и она, вздохнув, пересела ко мне на
колени.
- Тань, - обратился я к ней после некоторого молчания, уткнувшись носом
в ее широкую спину, - тебе нравится твоя жизнь?
- То есть?
- Hу, твои друзья, твоя работа, окружение вообще. Тебе не хочется
иногда сделать ее лучше? - спросил я.
- Hе нравится, - ответила она после некоторой паузы, - но и менять не
хочу. Привыкла.
- Просто мне вспомнилось "чувство собственной важности". Это я у
Кастанеды в свое время вычитал. Там одним из основных принципов является
отказ от него.
- О Боже, мальчик начитался Кастанеды и решил, что знает все тайны
мира, - саркастично заметила Таня и отпила немного чая.
- Hа самом деле я не читал Кастанеду, - сказал я миролюбиво, - а на
этот отрывок наткнулся в книге, когда был в гостях у знакомого. С тех пор я
пробовал примерять этот принцип ко всему.
- А при чем здесь работа?
- Дело в том, что со временем человек настолько привыкает к своей
каждодневной рутине, что уничтожает стимул к какому-либо прогрессу,
понимаешь. Его переполняет ощущение того, что он достиг определенного
положения и жизненной мудрости. Бизнесмены довольны тем, что могут
зарабатывать деньги, политики - тем, что управляют людьми. Ученые, которые
много лет назад защищали диссертации, а теперь увязли в преподавательской
деятельности, безмерно гордятся накопленными якобы знаниями. Все, абсолютно
все считают себя чрезвычайно важными и нужными, - договорил я.
Таня повернулась вполоборота и посмотрела на меня.