"Георгий Мокеевич Марков. Земля Ивана Егорыча (Рассказ) " - читать интересную книгу автора

отступить от стандарта, выпросить у одного из директоров завода особый
клей, лак, наконец, бронзу. Не сразу согласился принять заказ и
чугунолитейный завод, возникший еще в екатерининское время и снабжавший
сейчас несколько областей чугунными плитами для домашних печей.
Изготовление памятных досок с именами погибших фронтовиков, естественно,
требовало нарушить заводской поток.
Когда наконец и это препятствие было преодолено и формовщики
закончили выкладку плит, возникла еще одна сложность, о которой Иван
Егорыч и мысли не мог допустить. Посетивший Тепловский район инструктор
обкома Козлов усомнился в целом в затее райкома. "Перечисление поименно
всех погибших фронтовиков не дает гарантии, - писал инструктор в докладной
записке обкому, - что на эту почетную памятную доску не попадут лица,
проявлявшие на фронте неподготовленность, малодушие, просто трусость.
Допустимо ли, чтоб под прикрытием славы подлинных героев мы упрочили в
народной памяти имена, тех, кто не достоин такого высокого признания".
Инструктор настаивал на принятии мер, пока ошибка не стала фактом.
Иван Егорыч не любил сквернословия, и самым сильным его ругательством
было безобидное восклицание: "Вот зараза!" - но тут он не стерпел. Когда
заведующий отделом оргпартработы обкома позвонил ему и спросил, как он
оценивает такое соображение инструктора, Иван Егорыч так хватанул с
верхней полки, что сидевший у него в кабинете директор совхоза Федор
Федорович Самохвалов, командовавший на фронте артиллерийским полком
Резерва Главного Командования, расплылся в довольной улыбке и проговорил:
"По-фронтовому, Егорыч! Еще, видать, можешь. Эх, вспоминаю боевые денечки,
когда выводил полк на прямую наводку". И лихо взмахнул рукой, прищелкнул
пальцами.
А Иван Егорыч в этот же день улетел в обком, и его ровный, как
шмелиный гул, говорок слышался то в одном кабинете, то в другом.
- Да вы что, братцы мои, в уме такие нелепые соображения всерьез
принимать?! Товарищ Козлов - типичный перестраховщик. Памятником мы прежде
всего воздаем должное всем - то есть самому народу. Но мы не Иваны, не
помнящие родства, - помня всех, мы помним каждого. Ка-жж-дого! И каждого
называем, кто отдал свою жизнь за Родину. Это наш долг и дело нашей
совести...
В обкоме с Иваном Егорычем согласились, более того, порекомендовали
использовать опыт тепловцев всем районам области. И с тех пор, как
мемориал был открыт в День Победы при огромном стечении жителей
Тепловского и окрестных деревень, не было другого места, которое так
влекло бы Ивана Егорыча. Он бывал тут и в праздники, и в памятные даты, и
в самые обыкновенные дни недели.


8

Вот и теперь Иван Егорыч сидел на скамейке, напротив чугунной
памятной книги, и не спеша прочитывал список погибших.
- "Синельников Глеб Данилович, политрук", - шевелил губами Иван
Егорыч, щурясь от яркого августовского солнца, которое под вечер изменило
свой нестерпимо раскаленный желтый цвет и стало ярко-малиновым. "Глебушка
Синельников, красавец, певец, отличный спортсмен, до ухода в армию работал