"Георгий Мокеевич Марков. Завещание (Повесть) " - читать интересную книгу автора

испытывая тихую радость оттого, что снова вместе, вместе на целый день.
Но вот послышались фамилии делегатов, которых предлагалось избрать в
президиум конференции:
- Савельев! - первый секретарь обкома.
- Петров! - первый секретарь райкома.
- Калинкина! - председатель Пихтовского колхоза. Названо было свыше
двадцати фамилий.
Под аплодисменты зала вместе с другими Калинкина поднялась на сцену,
хотела сесть в последнем ряду, чтоб видеть Нестерова глаза в глаза. Но
Савельев перехватил ее у стола, пригласил в первый ряд, пошутил:
- Садитесь вот сюда, Евдокия Трофимовна. Украсьте нашу шеренгу.
Калинкина села за стол с краю и поняла, что в расчете ошиблась:
Нестерова отгораживала широкая, светло-коричневая, из полированного дерева
трибуна. Как только первый секретарь райкома начал отчетный доклад,
Калинкина вынула из сумки набросок своей речи, напечатанной на машинке, и
принялась пополнять текст новыми фразами: "Раз Мишу не вижу, займусь своим
выступлением", - подумала она и расправила на столе большой ладонью смятые
листки.
Нестеров вытягивал шею, склоняя голову, косил глазами, но видел
только ее точеный профиль и вороной отлив волос. "Желанная... родная...
счастье..." - проносилось у него в уме.
Доклад Петрова о работе райкома партии вначале показался Нестерову
суховатым: общие фразы, известные положения... Но вот секретарь райкома
заговорил о жизни района, и вдруг речь его зазвучала живо, заразительно,
осветилась вспышками юмора, зарокотала суровой требовательностью. Зал
пришел в движение, раздались дружные хлопки. Петров рассказывал о
деятельности совхозов, колхозов, леспромхозов. Одних работников хвалил за
инициативу и честный труд, других обличал за бесхозяйственность и
безрукость. Нестеров почувствовал, как с каждой минутой нарастает в зале
напряжение, интерес... Зашелестели делегаты блокнотами, задвигались по
бумаге карандаши и ручки.
"А что, если и мне выступить?.. Рассказаты о завещании Степана
Кольцова... попросить у райкома и обкома содействия... Дуня... С ней
поговорить бы... посоветоваться", - мелькало в голове Нестерова.
Колебания обуревали его: выступать? не выступать? "Ты же будешь
говорить о важном деле. Где же тебе еще выступать, если не здесь?" -
твердил внутренний голос. Не преодолев окончательно своих сомнений,
Нестеров раскрыл свой делегатский блокнот и начал записывать некоторые
соображения на случай, если выступать все-таки доведется...
В перерыв, сразу после доклада райкома, Нестеров поспешил отыскать
Калинкину. Они забились в самый дальний уголок зала, и Нестеров торопливо,
вполголоса принялся рассказывать ей о своем намерении:
- Начну свое слово, Дуня, так: "Здесь много говорилось о хлебе, о
мясе, о молоке, о лесе и, естественно, о земле. И я продолжу разговор о
земле. Но только в иной плоскости: буду говорить о сокровищах, которые
таятся в ее недрах и ждут наших рук, ждут нашего внимания". И дальше,
Дуня, не мудрствуя лукаво, расскажу, кто я такой, с какой целью приехал
сюда, что уже нашел, что предстоит сделать, какая требуется от области и
района помощь...
Калинкина выслушала Нестерова, не перебивая, с повелительной ноткой в