"Дан Маркович. Следы у моря" - читать интересную книгу автора

окна, пока бабка плакала, подошла к столу и говорит, надеюсь, вы скоро
уедете... Глаза у нее большие голубые, сама в халате, красивая дамочка, мама
говорит, только без сердца.
Как это без сердца я спросил, если сердце на миг остановится, папа
говорит, сознание теряешь.
А вот так, нет сердца и нет, мама говорит, ни стыда, ни совести у нее.
Но Бер ее любит, и терпит, думает, Томас пройдет как дождь.
Альберта постояла, постучала пальцем по столу и тоже ушла мыться, в
конце коридора еще одна ванная, буржуйская квартира, папа говорит, Бер умеет
богато жить, он адвокат, знает, где деньги лежат, не то, что я, лопух.
Вы и есть лопух, бабка ему говорит, к вам люди приходят, поставь
диагноз, лучше всех в городе ставили, многие помнят. Поставь да поставь,
только денег не платят, пользуются добротой.
Папа вздыхает, откуда деньги у них...
Но иногда попадается богатый пациент, тогда у нас пир горой. Целая
курица, например. Или мясо не вареное, а тушеное с картошкой.
Я боюсь, говорит мама, подпольные пациенты нас посадят.
Подпольные как партизаны?
Это мы партизаны, только вернулись, и снова в беду попасть?
Партийные не должны частной практикой заниматься, но парня нужно
подкормить. Это папа обо мне говорит.
Партийны, партийны, говорит бабка, партийные моего сына убили.
Никто не убивал, папа нервничает, стучит пальцами по столу, трагические
обстоятельства сложились, не забывайте, война. Пусть многое вам не нравится,
но русские нас спасли от немцев, разве нет?
Лучше бы меня не спасли, только вас жалко, попались, раздавят и не
заметят. Жить в маленькой стране надо, там спокойно.
Мам, говорит мама, мы живем, где живем, а тихого на земле не осталось,
только в Африку куда-нибудь.
Не забывай про новую страну, бабка говорит.
Что за такая новая, папа против, наша страна Эстония, а теперь Союз,
осторожней с этими разговорами, сами знаете. Приехала, видите ли, фрау,
уговаривала ехать, сво-о-лочь, она же всех под нож поставила, не понимает,
что ли...
Кто это приехал я спросил у мамы, она говорит, новое государство будет,
только для евреев, уговаривают ехать, не понимают, куда мы после этих
разговоров поедем - совсем в другую сторону.
Зачем, ведь мы не хотим никуда?
Затем. Мы евреи.
Это что?
Национальность, больше тебе знать не надо.
Но я уже знал побольше, помалкивал, ел кашу и думал, что не хочу в
школу.
Не хочу, не хочу, мама говорит, вот заладил, еще год дома сидеть, ни
друзей, никого, совсем одичаешь.
Не одичаю, я с тобой буду ходить везде.
Она смеется, ладно, годик походим, потом учиться, а то я тебе читаю,
читаю, а ты никак читать не хочешь, а когда тебе надо, голова на месте.
Зачем мне читать, она мне и так читает.
Вот я перестану читать, тогда тебе придется, она говорит, но читает и