"Дан Маркович. Жасмин (Повесть)" - читать интересную книгу автора

оправдываешь, что происходит, говоришь - природа, а мне запущенный вид
причиняет боль, крутится беспокойство в груди, своеволие и суета чувств,
кажется, вокруг не будет никогда покоя, одна беспричинная беготня, как на
вокзале, помнишь, ты меня привез однажды и бросил, ушел в туалет, говоришь -
сиди. Один раз напомнил тебе, ты возмутился, руками всплеснул, очки на нос
сбились - "сто лет прошло... ты, Саша, такую ерунду простить не можешь!.." Я
тебя не виню, нет, и прощать нечего, мелочь такая, а из головы никуда!..
Матери с нами не было, болела, говорит, "больше не могу, Кис, оставь его в
покое, а потом, может, я сама, сама.." А ты говоришь, "пусть в последний
раз" и повез меня по врачам, потом кричал "безумие какое-то", махал руками,
- "ничего не понимают ничего, им бы всех к общему знаменателю..." Про
знаменатель ты мне объяснял, когда я вылез из своей тины, но так и не понял,
зачем, что, куда... А ты кричишь - "я не бросал тебя, никогда не бросал!".
Но тогда я решил, что бросил, ты ведь думал, я в своей вязкой сети, в
скорлупе, не сразу пойму, что один, все быстро кругом и непонятно для меня,
а ты и прибежишь обратно, подумаешь, туалет, да?.. Но я успел понять,
вспомнил, мама читала про остров, и я уже успел почувствовать, холод и страх
подступают... но тут ты появился и больше не уходил, это правда. Такие
глупости, да?..
Потом я вырос и не боялся в доме, что один, готовил себе, убирал, мыл
посуду... Потом работать начал...
Так вот, Жасмин... Ночи еще морозные были, ты говорил, не помнишь
такого марта много лет, а ведь был совсем недавно, семь лет тому назад, но я
промолчал, не стал напоминать, опять твоя память, и еще, последнее время ты
нервный был, все думал как поехать к сестре, встретиться, вздыхал, "хоть на
час бы"... И я не стал придираться про погоду, а теперь напоминаю, и многое
еще скажу, чего никогда не говорил.

x x x
Я у забора снег выгребал, ты прибегаешь, очки на веревочке вокруг шеи,
чтобы не потерять, но все равно теряешь... Дорожку я уже расчистил, в груди
тепло и тихо, дорожка мое главное дело, ведь рисовать не дело и не работа, а
так, не знаю, как назвать... Но дорожка тоже не совсем дело, я ночью
просыпаюсь, смотрю на нее, луна помогает, вижу, зарастает понемногу, не
выдерживаю, выхожу, стараюсь тихо, ведь жильцы спят... А утром уж как
следует, отскребаю снег и лед от серых, белых и коричневых плиток, которые
на ней уложены, потом метлой аккуратно подметаю, чтобы от дома к забору был
доступный всем путь.
И тут ты прибегаешь, кричишь, собака замерзает, наверное, упала с
машины или что-то еще, может, сбросили, она лежит и едва шевелится, надо
спасать. У нас дома никогда собак не было, ни у матери, ни у тебя, а почему,
ты сам знаешь, не хочу об этом говорить, до сих пор не по себе. От собаки
мои несчастья, мама говорила. С тех пор годы пробежали, я собак нисколько не
боюсь, многих кормлю возле дома, а к себе не беру, не могу, и все... А
вообще-то мы с тобой всегда кого-нибудь спасаем, ты умеешь находить, кого
надо спасти, я не умею, но радостно присоединяюсь, сил у меня побольше,
десять лет с лопатой и метлой, нешуточное дело. А помнишь, как это началось,
я сам себе нашел работу, мама два года как умерла...
Опять у меня, опять нет порядка в словах, и все-таки напомню тебе, ты
только в общих чертах схватываешь, "я - физик...", а я ничего не забываю,