"Дан Маркович. Ант" - читать интересную книгу автора

7.

У меня появились женщины, но не такие, о которых я мечтал в своих
юношеских видениях - милые, понимающие, страстные, покорные... чепуха,
которую нам внушают книги. Они были разные, добрые и злые, готовые предать
и самоотверженные. Я не люблю откровений, раздеваний, разоблачений -
закрыт, наглухо застегнут, всегда на страже собственных границ. Разговор
этот, тяжелый и терпкий, не по мне. Но раз уж решился, надо, пусть
коротко, сказать. Со всеми мне приходилось расставаться.
Сначала я пытался. Я не хотел, чтобы знали - это первое. Ну, вы
понимаете, о чем я... Мне трудно было лечь и встать с кровати, целая
эпопея, тяжело и унизительно говорить обо всех уловках, хитростях,
искусственных замедлениях, потягиваниях, нарочитых жестах, скрывающих
беспомощность и страх перед каждым движением, которое может предать, тогда
упаду и буду беспомощно барахтаться на полу, хватаясь за стены, вещи...
как тогда, тогда...
Бывало, мне приходилось оставлять их у себя, потому что я по природе не
зол, и хотел, чтобы все было хорошо, чтобы меня любили и прочая чепуха.
Оставлял на ночь, мы ложились, все между нами было прекрасно, писать об
этом - глупость и бестактность, потому что касается только двоих.
Теперь стали модным описывать вещи, которые не принято делать прилюдно,
я имею в виду нормальных людей, для которых важны запреты. Грязная ругань
и описание того, что составляет нашу тайну, веса рассказу не прибавят. В
защиту часто говорят - "все можно, было бы хорошо написано".
Или - "нужно, как в жизни!" Нет такого "хорошо написано", если
содержание грязно и ничтожно. Если не нашел глубину и драму, как говаривал
Пабло, то это, простите, скучно. Если вам нравится, оставайтесь с этим в
жизни. Другое - то, что называется "ударом ниже пояса". Что делать бедному
писаке, не способному рассказать о жизни убедительно и сильно - остается
описывать, как выкалывают глаза или мучают детей.
Действует безотказно, как удар под ложечку. Способов испугать или
выдавить слезу множество, но это к искусству отношения не имеет, область
пыток.
Значит, никаких откровений не дождетесь, было все, и точка. А вот
потом...
Потом я не мог заснуть. Я притворялся, что захрапел, или хотя бы сопел
чуть-чуть, чтобы успокоить - такой же, как все! И когда женщина засыпала,
прижавшись ко мне или отдалившись, что почти ничего не значит, кроме
привычки по-своему спать... Я лежал и смотрел в темный потолок или на
слабую полоску за окном, на том месте, где исчезло солнце.
Главное, не привязываться, я говорил себе, - не бери всерьез, тогда в
случае унизительного разоблачения или даже такой возможности, разыграешь
головокружение, болезнь, устроишь сцену ревности или ссору - и останешься
пусть с пустотой в груди, едким осадком , но не убитым, не униженным , а
может даже с облегчением - снова в своем углу, за надежной дверью... все
забудется и пройдет. Иначе поверишь, расслабишься, зазеваешься и снова
будешь барахтаться у ног, не умея встать, - и увидишь те же глаза...
Только бы дождаться рассвета...
Долго я не выдерживал, расставался. Я стал мастером плавных и теплых
расставаний, потому что боялся, что будет еще раз также, как тогда - в