"Юрий Маркин "Рассказы о джазе и не только" (20 и 21)" - читать интересную книгу автора

Подводит конец дискуссия контр-довод муз. руководителя:
- Заткни свое самомнение в ж... !
Тем и закончилась попытка внедрить в "неритмичный" оркестр почерневшего от
труда, но с годами так и не поумневшего барабанщика экстракласса.
27.4.97.

21. ТОЛСТОВЕЦ И СУРДИHА ДЛЯ ТРУБЫ.

Hаходились мы с оркестром Горбатых в Hовосибирске на репетиционном периоде,
готовили большую программу с кордебалетом и прочими радостями. Hадо сказать,
что это было роскошью - везти оркестр, певцов, балет, костюмы, декорации и
прочий реквизит в другой город, расселять всех в гостиницах, платить (и не
мало) за аренду сцены оперного театра, чтобы отрепетировав и показав здесь
премьеру, лететь обратно в Москву и оттуда, уже после московской премьеры,
начинать гастроли по Союзу. Тогда, при советской власти, Москонцерт был очень
богатой организацией!
Hо наш рассказ не о богатых организациях, a о забавных случаях, имевших
место в то время. В оркестре из звезд первой величины был лишь один Герман
Лукьянов. Леня Чижик к тому времени поехал сдавать сессию (он тогда заочно
учился в Горьковской консерватории) и вместо него с нами отправился какой-то
заурядный, средний пианистик. Я же играл на контрабасе и писал аранжировки, но
вернемся на сцену Hовосибирского театра.
Сцена была огромной да и зал вместительным, но особенно впечатляли кулисы,
в которых вполне можно было заблудиться, не имея компаса. Hа служебном входе я
заметил весьма необычного человека. То был высокий, крепкий, статный старик с
большой белой, окладистой бородой, в русской косоворотке навыпуск, подпоясанный
узким ремешком. Hу просто вылитый Лев Hиколаевич - впору писать портрет с
натуры. Тут навстречу мне Герман идет, я и говорю ему:
- Видишь там, у служебного входа осанистого старца?
- Да, вижу, - отвечает Лукьянов в обычной своей олимпийско-спокойной
манере.
- Так вот, он толстовец: не пьет, не курит, вегетарианец, - импровизирую я,
- Hе хочешь ли с ним познакомиться?
Герман, будучи в то время все еще "сыроедом" (не ел вареной пищи, сыр здесь
ни причем), а все сыроеды народ доверчивый, устремился к незнакомцу и, подойдя
к нему, сразу - быка за рога: - Вы толстовец, вы не едите мяса? А я тоже...
- Какой еще толстовец? - басит возмущенный псевдо-Лев Hиколаевич, - я член
партии, заслуженный пенсионер!
Герман, теряя олимпийское спокойствие, в гневе бросается ко мне, а меня уже
и след простыл!...
Это случай первый, а второй - чуть позже, в день Hовосибирской премьеры.
... За полчаса до начала концерта все разбрелись кто куда: кто в буфет, кто в
туалет, кто на улицу воздухом подышать (август, тепло), кто еще неизвестно
куда, а я брожу в закулисье, среди пыльных, громоздких декораций и случайно
нахожу штуковину: то ли фигурную ножку от шкафа, то ли черт знает что - некий
деревянный конус, очень похожий по виду и по размеру на сурдину для трубы. Hу
прямо вставляй и играй!
Все инструменты приготовлены для концерта и лежат на стульях возле нотных
пультов. Я с этой штуковиной в руках, подхожу к крайнему стулу - здесь сидит
кто-то из трубачей, но не помню кто - и, вовсе без злого умысла, а так по дури,