"Юрий Маркин "Рассказы о джазе и не только" (45, 46, 47 и 48)" - читать интересную книгу автора

побоев, еще проделывал надо мной и некие "химические" эксперименты: поймав,
скрутив руки и оседлав так, что голова моя оказывалась у него между ног,
пускал затем газы, которые в нем присутствовали в большом обилии. Удерживая
меня в такой позе до окончания эксперимента, он дико хохотал и
приговаривал:
- Hюхай вонь, нюхай вонь!
Впоследствии он стал милиционером, что более чем неудивительно, его же
"уроки химии" я запомнил на всю жизнь, т.к. и в настоящем постоянно ощущаю
над собой это принуждение нюхать чужие запахи и не иметь, в силу уже
социальных причин, возможности от этого избавиться. Так что его уроки
оказались пророческими - все продолжается, хотя и в иных проявлениях.
Двое других мучителей: один из них не совсем народ (учился в
институте), второй - настоящий народ (работал на заводе) и держали они
дома, не помню что у кого, пневматическую винтовку и пневматический
пистолет. Жили они оба на втором этаже, т.е. стреляли сверху... Во дворе
летом (город южный) детвора всегда существовала, будучи одетой лишь,
извините, в трусы и только... И вот часто так, играя, вдруг взвизгнешь от
боли - затаившиеся на террасе "снайперы" палят по голому телу хлебными
мякишами. А это, ой как, больно!
Тот, который учился в институте, потом пошел работать в органы, что
вполне естественно, другой же - так и не сумел порвать с родным заводом,
бедняга, а ведь мог бы найти себе более достойное применение - такие
способности пропали. Плюс ко всему они оба были совершенно зверские
спортсмены-гимнасты: запросто крутили на перекладине "солнце" и всякие
другие штуки проделывали.
...
Hо по сравнению с муками родного двора, пребывание в пионерском лагере
было сущим адом. Сам пионервожатый, зная, что я занимаюсь тем-то и тем-то,
организовал мои регулярные избиения, особо по ночам, так называемые
"темные", когда жертву накрывают одеялом и она не видит своих мучителей.
Пионервожатый тот, как ни странно, был причастен к гуманизму - играл на
баяне!
В одну из "темных" мне и перебили нос, после чего я еще больше стал
походить на еврея. А уж, когда стал хуже видеть и надел очки, то стал ну
вылитый жид, да и только. Старые евреи стали со мной говорить на идиш, и
очень обижались, когда я им признавался, что не знаю языка.
- Hе хорошо, молодой человек, не знать языка своих предков, стыдно, -
говорили они с укором и качали своими сединами.
О том, чтобы сказать, что я не ..., уже не могло быть и речи!
Справедливости ради, должен заметить, что когда я был в Тбилиси,
грузины заговаривали со мной по-грузински, а в Астрахани татары -
по-татарски. И как же теперь быть? Так ведь можно стать, чего доброго, этим
..., как его? Полиглотом! Жаль, конечно, что нету времени да и лень
заняться изучением языков.
А когда вспомнишь про побои, то и вообще желание пропадает.
6.5.88.