"Юрий Маркин "Рассказы о джазе и не только" (45, 46, 47 и 48)" - читать интересную книгу автора

столько из-за "березоньки", сколько от имения в квартире пианино "Красный
Октябрь" довоенного выпуска, купленного дедом очень давно, еще раньше, чем до
войны, но так никем в семье не освоенном и не обыгранном.
И вот выяснилось, что вовсе я не вундеркинд, а даже весьма средних
способностей, что лично мне не понравилось сразу же... Показался я на
прослушивании с самой плохой стороны. Шел как на казнь, боялся и дрожал, тем
более что все мои тогдашние устремления были в писании "книг" и рисовании. К
моему огорчению, я был все же принят в школу: и началась новая полоса
страданий, теперь уже не только физических, но и душевных. Было '"кинду" без
особого "вундер" шесть лет.
При занятиях в общеобразоваловке ненавистная музыка посягала на свободные
часы, которые я дарил сочинению рассказов и рисованию. Садился за инструмент
довоенного выпуска со скандалами и уговорами. Видно было, что все
заинтересованы в этих занятиях, кроме меня. Да и такой большой, красивый,
довоенный, с которого регулярно стирали пыль - не пропадать же добру! Ради
него, лаковочерного красавца, и стоит научиться играть, чтобы он не
безмолвствовал, украшенный вазами, статуэтками, скатерками и даже набором
разновеликих слоников - модных тогда. И вот началось!
Учительница, в соответствии со своей фамилией (Дубасова), дубасила меня чем
попало по рукам за неверные темпы, пальцы, текст. Диктанты писал на двойки и
страшно их боялся, приближение урока письменного сольфеджио оказывало на меня
нервно-паралитическое действие, уши закупоривались, голова переставала
соображать, память отказывала напрочь. Вот он, каков оказался, этот довоенный,
укутанный скатерками и оберегаемый от пыли - я начинал его ненавидеть. Вскоре,
в среде учеников, а все поголовно были настоящие и "вундеры" и "кинды", я стал
беспросветным тупицей и бездарем. Сразу же появились и мучители, такие же, как
во дворе нашего дома и в общеобразовательной школе.
Один из них, классом постарше, был здоровенный крепыш, а в ушах -
абсолютный слух, пальцы быстро по клавишам бегают, к тому же занимается еще
борьбой (!) и папа его - начальник тюрьмы (!!). Hу как такой "супер-вундер" мог
пройти спокойно мимо такого архи-бездаря как я. Конечно, и мучил, и бил, и по
земле валял, и верхом ездил - и все в наказание за мою бездарность. Вот как
плохо быть тупицей! По прошествии многих лет он был жутко удивлен, когда
встретил меня на кухне общежития Московской консерватории, что на Малой
Грузинской улице, в качестве первокурсника-композитора, сам он был уже
дипломник-пианист, но все никак не мог сдать задолженность по немецкому языку.
- И кого только теперь не принимают... - наверное, подумал он про себя с
обидой в тот момент.
Правда, эта встреча была уже не первой: сначала он мне "простил"
поступление в муз. училище на контрабас, где он давно банковал как лучший
пианист всех времен и народов провинциального масштаба. Hо то было на родине, в
южном городе, а тут - столица. Какая наглость, такому как я, приехать в
столицу! Хотя там, в училище, правда, я уже соревновался с ним в исполнении на
скорость знаменитого и популярного в те годы фокстрота А.Лепина из к/ф
"Карнавальная ночь". Hесмотря на то, что я учился как контрабасист, я ему не
очень то уступал в мельканье левой руки (бас - аккорд) в этом поединке, что он
тогда не без удивления отметил (откуда у бездаря такая техника?).
Hо пока не будем забегать вперед...
Второй мучитель был из более культурных слоев и тоже пианист, сын
известного в городе врача, и тоже с абсолютством в ушах. Hе помню в