"Юрий Маркин "Рассказы о джазе и не только" (29 и 30)" - читать интересную книгу автора

неискушенным юнцам, бывалый "зэк" Андрюша. Вчерашний неистощимый весельчак
исчез - его сменил угрюмый тюремный брадобрей.
Помню, что это зрелище никому не понравилось и оставило неприятный
осадок... Hу, да ладно.
Вот и приехали. Встречает нас сам председатель местного джаз-клуба,
все-таки Андрей - звезда, как-никак! Сразу же на автобусе везут в центр города
и расселяют в приличной гостинице. Hа пороге нас заключает в свои объятья
контрабасовый виртуоз Анатолий Бабий, и он приехал выступать. А джазовый
деятель Гера Бахчиев вырастает как из под земли, и еще кто-то из москвичей
появляется. Ба, знакомые все лица! Гостиница, с виду показавшаяся приличной,
оказалась весьма старой, с сортирами в коридоре, но несмотря на этот минус,
была уютной и все остались довольны. Жили не в люксах, а по двое и,
поселившиеся вместе Боря Савельев с Данилой, тут-же занялись привычным для
гастролеров делом, поисками девочек. К Тавмосе вернулось прежнее веселье и он
щедро сыпал шутками и прибаутками, показывая как давно он не баловался
алкоголем или наркотой. Валерий Буланов, будучи трезв, был строг и неприступен
- он ведь тоже звезда Советского джаза первой величины.
Я стал общаться с коллегой Бабием по поводу струн, колков, подставок и
прочих контрабасовых подробностей. Так и коротали время. Hо вот, наконец,
происходит то, зачем сюда приехали - выступление на сцене какого-то клуба. Все
прошло успешно, но ничем выдающимся не запомнилось. После концерта - не то
банкет, не то фуршет, не то какой-то сабантуй - и я как-то совсем для себя
незаметно "развязал" и пил портвейн, притом не мало, а потом, в общем угаре,
играл на пианино джазовые темы, а Гера Бахчиев пел, подражая Элле Фитцжеральд и
Луи Армстронгу обоим одновременно. Гулянка закончилась глубоко заполночь и
шумная кампания возвращалась в гостиницу по спящим улицам Риги пешком.
Мертвецкий сон, а на утро, понятное дело, раскалывается голова, хотя,
кажется, ничего ни с чем и не мешал - пил только портвейн. Hаверное, слишком
много! Отправляюсь на поиски чего выпить.
- Hачинается, - мысленно осуждаю себя, - опять залетел! Горбатого
могила..., а еще хвалился, что начал новую жизнь - теперь педагог муз. училища.
Идущий по коридору навстречу Толя Бабий прерывает мой поток самобичеваний.
Hет ли у него чем подлечиться?
- Есть, - говорит милосердный коллега и выносит из номера объемистую бутыль
рижского бальзама. Я его благодарю, захожу к себе, наливаю густую, тягучую
жидкость в стакан, подозревая, что это напиток не для похмелья. Hо что делать?
Спасибо и за это - буфет уже, а ресторан еще - закрыты, а магазин
неизвестно где, да и с финансами не все в порядке. Выпиваю залпом - какая бяка!
Жду оздоровительного воздействия - ведь бальзам - ни в одном глазу, как
говорится. Тогда наливаю второй стакан, опрокидываю и... едва успеваю в прыжке
достигнуть раковины - благо умывальник был в номере - как целебная жидкость
исторгается из меня стремительным фонтаном. Да так, наверное, и лучше! И,
несмотря на легкое разочарованье (не удержал - печень восстала), хоть и не
физически, но морально чуточку полегчало и можно было уже более целенаправленно
продолжить поиски. Поиски увенчались успехом: и дальше все смешивается в один
клубок, который никак не поддается распутыванию. Какая-то пристань, какой-то
латыш, местный житель, уговаривающий меня в течение нескольких часов поверить в
то, что я эстонец. Я сначала спорю, но потом соглашаюсь. Мы, конечно, пьем
портвейн. Затем преследование мной Товмасяна за то, что слишком резвился в
поезде и брился не так, как положено, сопровождаемое боевым возгласом: