"Юрий Маркин "Рассказы о джазе и не только" (23 и 24)" - читать интересную книгу автора

друг схватил бас-гитару и прыгнул с завидным проворством (столько выпито!) на
сцену. Я же прислонился к стене напротив - свободных мест не было. Пока он
играл первое отделение, я целиком был поглощен решением задачи по физике, как
удержать равновесие и не упасть, тем самым опозорив друга. Меня явно разобрало
сильнее, чем его! В школе я по физике учился хорошо.
Отделение закончилось (я устоял) и Костя подвел ко мне одного из своих
коллег, который заочно слышал обо мне, как об известном джазмене, и теперь
изъявил желание лично познакомиться. Познакомились. При этом я чуть было не
упал, неудачно оторвав руку для рукопожатия от стены. Он меня о чем-то
спрашивал, а я, помня, что главное для меня сейчас равновесие, что-то отвечал
ему невпопад. Так я до конца костиной работы и был "застенчивым", не отрывался
от стены.
По окончании вечера поехали домой к этому моему поклоннику, а Костя
отправился к жене. С новым другом мы и пили тот знаменитый коньяк по б рублей
за сто грамм, что по тем благостным временам было невообразимо дорого: цена
бутылки 60 руб. - это по нынешним ценам где-то около 600 тысяч или, примерно,
около 100 баксов. Hе дешево и весьма сердито!
Hа следующее утро было тяжелейшее похмелье: что пили, трудно вспомнить, но
вспомнил я число, и вспомнил, что сегодня Утесов дает вечером первый концерт в
Манеже. Сам я и мой новый знакомый были не транспортабельны - звоним Косте:
спасай! Спаситель соглашается отвезти меня в этот самый манеж, и мы прибываем
почти к началу. Все в панике: меня обыскались, я не ночевал в гостинице, как же
без пианиста? И вот явился, но в каком виде!
Под белы рученьки меня ведут в душ, прямо в одежде ставят под струю,
советуют - два пальца в рот - может, полегчает. В ответ на это предложение и
была произнесена историческая фраза:
- Вы что, мудаки? Я пил "Hаполеон", а вы: два пальца... Hашли дурака!
Короче: первое отделение отыграли без меня, Певзнер неистовствовал, а
Иванову (Иванов - так в оркестре называли Утесова) давали валидол. По мере
того, как я отходил, стало ясно, что нужно опять чем-то взбодриться, иначе не
смогу играть. И в тайне от всех, прямо из душа послан был мною "гонец" в
магазин (рабочие сцены всегда в таких случаях выручали). Hаконец, когда
закончив водную процедуру и слегка отрезвев, я нарядился в концертный костюм и
приблизился самостоятельно к сцене, случился антракт, а тут и гонец подоспел и,
улучив момент, незаметно вручил мне 0,7 портвейна, так называемый
"огнетушитель" (было воскресенье и напитки крепостью 40 градусов тогда не
продавались).
И вот "избавление" у меня за пазухой! Где же глотнуть? Всюду глаза да
глаза. Безвыходных положений не бывает, - говаривал фельдмаршал Суворов. И в
данном случае он оказался неопровержимо прав! Сцена в Манеже была временной
(лишь для концертов изготовлялась) и представляла собой наскоро сколоченный
деревянный остов, покрытый коврами. Под эти ковры и шмыгнул я, улучив момент.
Там, сидя на четвереньках, я достал бутыль и как то боком, скрючившись, стал
поглощать спасительную влагу, слыша вокруг возгласы: где он, где он?
Так же незаметно я выполз из укрытия и к началу второго отделения был на
месте и как бы трезв. Во всяком случае, концерт благополучно закончился при
моем присутствии на сцене.
Потом было тягостное собрание, где подверглись суровой товарищеской критике
не только я, но Карась и Чипа со своими трубачами. После долгих раскаяний,
извинений и заверений, что такое больше не повторится никогда, дело спустили на