"Габриэль Гарсия Маркес. Сборник рассказов" - читать интересную книгу автора

Глаза голубой собаки. С помощью этой фразы она искала меня в реальной
жизни, слова эти были паролем, по которому мы должны были узнать друг
друга наяву. Она ходила по улицам и повторяла как бы невзначай: "Глаза
голубой собаки". И в ресторанах, сделав заказ, она шептала молодым
официантам: "Глаза голубой собаки". И на запотевших стеклах, на окнах
отелей и вокзалов выводила она пальцем: "Глаза голубой собаки". Люди
вокруг лишь недоуменно пожимали плечами, а официанты кланялись с вежливым
равнодушием. Как-то в аптеке ей почудился запах, знакомый по снам, и она
сказала аптекарю: "Есть юноша, которого я вижу во сне. Он всегда
повторяет: "Глаза голубой собаки". Может быть вы знаете его?" Аптекарь в
ответ рассмеялся неприязненно и отошел к другому концу прилавка. А она
смотрела на новый кафельный пол аптеки, и знакомый запах все мучил и мучил
ее. Не выдержав, она опустилась на колени и губной помадой написала на
белых плитках: "Глаза голубой собаки". Аптекарь бросился к ней:
"Сеньорита, вы испортили мне пол. Возьмите тряпку и сотрите немедленно!" И
весь вечер она ползала на коленях, стирая буквы и повторяя сквозь слезы:
"Глаза голубой собаки. Глаза голубой собаки". А в дверях гоготали зеваки,
собравшиеся посмотреть на сумасшедшую.
Она умолкла, а я все сидел, покачиваясь на стуле. "Каждое утро, - сказал
я, - я пытаюсь вспомнить фразу, по которой должен найти тебя. Во сне мне
кажется, что я хорошо заучил ее, но проснувшись, я не могу вспомнить ни
слова". - "Но ты же сам придумал их!" - "Да. Они пришли мне в голову
потому, что у тебя пепельные глаза. Но днем я не могу вспомнить даже
твоего лица". Она стиснула в отчаянии пальцы: "Ах, если бы нам знать по
крайней мере название моего города!"
Горькие складки легли в уголках ее губ. "Я хочу до тебя дотронуться", -
сказал я. Она вскинула глаза, я язычки пламени заплясали в ее зрачках. "Ты
никогда не говорил этого", - заметила она. "А теперь говорю". Она опустила
глаза и попросила сигарету. "Почему же, - повторила она, - мне никак не
вспомнить название своего города?" - "А мне - наши заветные слова", -
сказал я. Она грустно улыбнулась: "Эта комната снится мне так же, как и
тебе". Я поднялся и направился к лампе, а она в испуге отступила назад,
опасаясь, что я случайно заступлю за невидимую черту, пролегающую между
нами. Взяв протянутую сигарету, она склонилась к огоньку лампы. "А ведь в
каком-то городе мира все стены исписаны словами "глаза голубой собаки", -
сказал я. - Если я вспомню эти слова, я отправлюсь утром искать тебя по
всему свету". Ее лицо осветилось красноватым огоньком сигареты, она
глубоко затянулась и, покручивая сигарету в тонких пальцах сказала: "Слава
богу. Я, кажется, начинаю согреваться", - и проговорила нараспев, будто
повторяя за пишущим пером: "Я... начинаю... - она задвигала пальцами,
будто сворачивая в трубочку невидимый листок бумаги по мере того, как я
прочитывал написанные на нем слова, - согреваться..." - бумажка кончилась
и упала на пол - сморщенная, крохотная, превратившаяся в пыль золы. "Это
хорошо, - сказал я. - Мне всегда страшно, когда ты мерзнешь".
Так мы и встречаемся с ней, вот уже несколько лет. Порою в тот момент,
когда мы находим друг друга в лабиринте снов, кто-то там, снаружи, роняет
на пол ложечку, и мы просыпаемся. Мало-помалу мы смирились с печальной
истиной - наша дружба находится в зависимости от очень прозаических вещей.
Какая-нибудь ложечка на рассвете может положить конец нашей короткой
встрече.