"Капитан Суматоха" - читать интересную книгу автора (Даниельссон Бенгт)

Четвёртая глава ЗДЕСЬ ПРОХОДИЛ «КОН-ТИКИ»

Вовремя они добрались до плота! Сразу после этого ветер посвежел, и хотя они шли без паруса, его отчасти заменяла каюта, и плот сразу прибавил ходу.

Ветер дул почти строго с востока, так что лежащий далеко на севере Сан-Кристобаль отпадал. Зато на западе, на фоне по-летнему синего неба, четко выделялся большой высокий остров. Все вопросительно посмотрели на Фишера: ведь он один знал Галапагос.

— Это Исабелла, самый крупный остров архипелага, — объяснил американец. — Шестьдесят английских миль в длину, это будет целых сто километров.

— И он, наверно, обитаем, я вижу дым во многих местах! — воскликнул Суматоха.

Фишер покачал головой.

— Дым идет из пяти вулканов острова, а единственные его обитатели — одичавшие коровы, свиньи и козы. Иногда туда добираются беглые каторжники. Да вы не пугайтесь, извержения бывают редко, и они совсем безопасные. Так что предлагаю попробовать высадиться на Исабелле… Второй раз мы не совершим такой промах. Высадимся, спокойно подождем, и через несколько дней подойдут спасатели с Сан-Кристобаля. Мой друг с морозильни и эквадорские власти, наверно, уже разыскивают меня. А если мне удастся починить радиостанцию, нам и вовсе не придется ждать.

Все согласились, что Фишер предлагает дело. И плотогоны снова подняли маленький парус, чтобы еще увеличить скорость. Они прошли только половину пути до Исабеллы, когда стемнело. Но ветер дул с прежней силой, а зарево над вулканами подтверждало, что курс верный. Все пятеро так волновались, что не могли уснуть. Поминутно кто-нибудь влезал на крышу каюты или на мачту; им казалось, что оттуда лучше видно. До острова было рукой подать, когда из моря на востоке вынырнуло солнце. Но радость мореплавателей быстро сменилась разочарованием. Перед ними вздымались крутые утесы, нигде не было видно ни залива, ни хотя бы расщелины. У самых скал, где с ревом и грохотом разбивался прибой, бурлящие гребни взлетали выше плота. Если затянет — конец…

— Только одно нас может спасти: мы должны убрать парус и грести что есть мочи! — крикнул Фишер.

Пока ребята снимали парус, Бомбасто и Фишер собрали доски, которые заменяли каторжникам весла, и еще две выломали из палубы. Затем все пятеро взяли по доске, заняли места вдоль борта на носу — Бомбасто и Фишер слева, ребята справа — и начали грести. Сидеть было неловко, доску держать неудобно, ломило спину, болели ноги… Бомбасто предложил грести в лад, и они заработали веслами по его команде: раз-два, раз-два…

Сперва и в самом деле стало легче, но постепенно усталость взяла верх, гребцы всё чаще стали сбиваться. Тогда Бомбасто придумал новое средство: подбодрил приунывших товарищей такой лихой руганью, словно они были туповатые новобранцы, а он — речистый и вспыльчивый сержант. От смеха Суматоха забыл про боль и усталость — что и требовалось. Еще лучше подействовало это средство на Фишера и Ниссе. По-настоящему обижаясь на меткие прозвища и бранные слова, они давали выход своей ярости, налегая на весла. Впрочем, Суматоха тоже здорово рассердился, когда увидел, что сам Бомбасто бессовестно отлынивает. И только невозмутимый Чико все время греб ровно и сильно.

Когда они совсем были готовы сдаться, Бомбасто придумал новую хитрость. Теперь он с жаром воскликнул, что спасение близко: еще немного, еще каких-нибудь пять минут, и они пройдут последнюю скалу. Лишь обнаружив, что у Бомбасто нет часов и он по-прежнему больше делает вид, чем гребет, остальные — будь что будет! — тяжело дыша, повалились на палубу. Однако они недаром потрудились, и пятнадцатиминутный спурт сделал свое — плот был вне опасности.

Никто из плотогонов не знал, сколько они пролежали в полузабытьи, но когда они наконец отдышались и пришли в себя, Исабелла осталась за кормой далеко на востоке. Чико первым встал, сходил за бурдюком с водой и даже сыграл на флейте веселую песенку, чтобы ободрить товарищей.

— Да, еще бы чуть-чуть, и… — Ниссе посмотрел на остров и скроил рожу.

Суматоха, как всегда, был оптимистом:

— Ничего, в следующий раз нам больше повезет. Третья попытка всегда решающая.,

— Следующего раза не будет, — строго сказал Фишер. — За Исабеллой нет островов — пустое море. Наше счастье, что у нас есть радиостанция. Пусть я провожусь с ней день или два, но не будь я Фиш Фишер, если не налажу ее! По ложитесь на меня. Сейчас нас несет строго на запад, скорость дрейфа рассчитать легко. Так что мы сможем довольно точно указать нашу позицию, когда свяжемся с Сан-Кристобалем. Им только знать, где мы, и они быстро нас подберут.

Не сомневаясь в успехе, Фишер принес радиостанцию и тут же начал ее разбирать. Хотя Бомбасто, Ниссе и Суматоха не смыслили в радиотехнике, они внимательно, стараясь ничего не упустить, следили за его работой. Один Чико не присоединился к ним; он прилежно колол дрова и чистил кукурузу. Сняв заднюю крышку, Фишер вздрогнул и нагнулся над аппаратом. Долго и сосредоточенно он изучал схему, затем обвел взглядом Бомбасто и ребят и, вместо того чтобы сразу объяснить, в чем дело, задал им никчемный вопрос:

— Знаете, что случилось? Естественно, они этого не знали.

— Лампы разбиты пулей. Кто-то из вас, ребята, попал в передатчик, когда стрелял по каторжникам. Видите, вот на передней стенке дыра, я ее сразу и не заметил.

Бомбасто посмотрел сперва на пробоину, потом на Суматоху и Ниссе и строго сказал:

— Кто вас растил, ребята? Так промахнуться! В вашем возрасте я с двухсот метров одним выстрелом укладывал человека наповал.

Они попробовали утешить друг друга тем, что плот не так уж быстро относит от острова, их все равно найдут. Но говорилось это без особой уверенности, словно они уже и не верили, что их вообще ищут. Обед, приготовленный Чико, не развеял мрачного настроения. Немного кукурузы на дне кастрюли… Чико долго извинялся, хотя его никак нельзя было винить в том, что не осталось сушеного мяса. Каждый старался подольше растянуть свою крошечную порцию, ел буквально по зернышку.

Так или иначе, плотогоны заморили червячка. К тому же накануне они съели столько черепашьего мяса, что не успели по-настоящему оголодать. Но все мышцы до сих пор ныли после усиленной гребли, поэтому они решили, что надо хорошенько отдохнуть. Кто лег в каюте, кто на палубе В ее тени, однако сперва бросили жребий, кому когда нести вахту. Все были согласны, что нужно дежурить круглые сутки, без этого о спасении нечего и мечтать. На беду, пропал фонарик. То ли его прихватил кто-нибудь из каторжников, то ли они его сами уронили за борт в разгар поединка с прибоем. Правда, дров было вдоволь благодаря бревну Чико и Бомбасто. Условились наколоть побольше щепок л сложить их возле бочки на палубе, чтобы, как только покажется какое-нибудь судно, сразу разжечь костер. А если это будет днем, можно плеснуть на огонь воды, и получится огромный столб дыма. Бомбасто, кроме того, предложил, чтобы вахтенный всегда был вооружен, — сможет, когда понадобится, произвести сигнальные выстрелы.

Ночь прошла без происшествий, и только громкий храп товарищей помогал вахтенному не уснуть. Утром все проснулись бодрые и безумно голодные.

— Давай, Чико, готовь завтрак, — распорядился Бомбасто.

— Сперва проверим все наши запасы, — предложил Фишер.

— Уже сделано, — отозвался Суматоха, на долю которого выпала первая утренняя вахта. — Вот наш провиант, с точностью до грамма: сушеного мяса — ноль килограммов, кукурузы — ноль килограммов. Если хотите, могу и дальше перечислять, чего нет. Например, жареных сосисок, яичницы-глазуньи, бутербродов с сыром…

— Кончай говорить про еду, — простонал Ниссе, зажимая уши.

— А с водой как? — спросил Фишер.

— Дня на два хватит, если беречь.

Тем временем Бомбасто встал и вытащил один из своих пистолетов. Подходя к двери, он с победной улыбкой заметил:

— Ваше счастье, что на борту есть приличный стрелок, который настоял на своем и захватил оружие.

И генерал вышел на палубу, чтобы высматривать птиц.

Последовав за ним, Фишер и ребята тоже устремили в воздух алчные взгляды. Суматоха даже влез на мачту. Но проходили часы, а птицы не показывались. Должно быть, их отпугнули серный дым и зарево над вулканами Исабеллы.

— Эх, если бы я догадался взять хоть одну удочку, когда мы столкнулись! Теперь наловил бы вам сколько угодно рыбы, — вздохнул Фишер. — Это же самые рыбные места во всем мире.

— У меня есть удочка, я ее сделал, когда мы еще только подходили к Галапагосу, — сказал Суматоха. — Но от нее никакого толка, все равно наживить нечем.

Фишер резко выпрямился:

— Что же ты раньше не сказал! Есть уйма рыб, которых можно ловить без наживки.

Суматоха не очень-то в это верил, однако поспешил достать свою самодельную удочку с крючком из гвоздя.

— Отличная работа, — похвалил Фишер. — А пары белых перышек не найдется? Два белых пера на крючок, и ручаюсь, что сразу клюнет тунец.

— Знать бы раньше, у нас было столько пеликаньих перьев, — посетовал Суматоха.

— Может, еще остались между бревен на корме, где мы ощипывали птицу, — сказал Чико.

Они в два счета очутились на корме и стали на четвереньки. Но поиски были напрасны, волны давно всё смыли. На всякий случай ребята осмотрели палубу вокруг каюты и на носу, все коленки стерли и ничего не нашли. Может быть, годится что-нибудь другое, похожее на перья? Как и следовало ожидать, выход придумал Суматоха.

— Поглядите на Бомбасто, — призвал он остальных. Они послушались, хотя не понимали, что он подразумевает. Бомбасто сердито отвернулся.

— Отлично, теперь еще лучше видно! — воскликнул Суматоха.

— Что видно? — не выдержал Ниссе.

— Седые локоны у него на затылке. Честное слово, они вполне сойдут за перья.

Выдумка Суматохи всем показалась блестящей. Всем, кроме Бомбасто, который заявил, что ему каждая волосинка дорога — слишком их мало осталось. Но Суматоха так красноречиво описал, какие чудные рыбные филе его ожидают, что он смягчился и пожертвовал один локон. Впрочем, недоверие генерала к столь необычным способам рыбной ловли не развеялось, и когда Фишер с ребятами поспешили с удочкой на корму, он остался сидеть на носу, высматривая птиц.

Только крючок с небывалой приманкой погрузился в воду, как леска натянулась и начала разматываться, да так быстро, что руки обжигала.

— Притормаживайте немного, но пока рыбу не тяните, — посоветовал Фишер.

Совет был хороший, однако выполнить его не удалось. Леска была коротка, она вдруг дернулась, потом сразу ослабла. Когда ее выбрали, оказалось, что она лопнула посередине.

— Тут нужна снасть покрепче, — сказал Фишер и сходил за швартовым линем.

— Вот этот должен выдержать, даже если мы побьем мировой рекорд. Самый большой тунец, какого поймали до сих пор, весил девятьсот двадцать семь фунтов. Небось вы этого не знали?

Тем временем Суматоха выдернул из столба каюты трехдюймовый гвоздь и согнул его с помощью Ниссе и Чико. Осталось уговорить Бомбасто поступиться еще одним седым локоном.

— С вами совсем облысеешь, — заныл он, когда Суматоха атаковал его все теми же красноречивыми доводами.

С кислым лицом он еще и еще раз обвел взглядом пустынное небо и в конце концов уступил. Опять рыба клюнула почти сразу и, можно сказать, к сожалению она была такой крупной и сильной, что первым рывком чуть не сдернула рыбаков в воду. Упираясь ногами в перекладины, они медленно подтянули рыбину к плоту. Но втащить ее, на палубу им оказалось невмочь.

— Придется резать линь! — простонал Фишер.

Взяв нож, Суматоха лег на живот и перерезал лесу возле огромной пасти с рядами острейших зубов.

— Главное, линь сохранили, — заключил Фишер. — А рыбы тут хватит. Попробуем снова, только сделаем крючок поменьше.

Пришлось чуть не силой добывать у Бомбасто еще один седой локон. Но вот новый крючок изготовлен и заброшен в воду. На этот раз им больше повезло — клюнула не слишком крупная рыба. Фунтов на пятьдесят, решил Фишер. Он уверял, что по сопротивлению рыбы может определить ее вес с точностью до нескольких фунтов. Они уже выбрали половину лесы, вдруг она резко ослабла.

Рыболовы решили, что добыча опять сорвалась, но, когда вытянули всю лесу, увидели на крючке голову тунца. Увы, только голову, остальное сожрала акула…

Усевшись в круг около рыбьей головы, помрачневшие плотогоны устроили совет.

— Это что-то новое для меня, — задумчиво произнес Фишер. — До сих пор я всегда стремился поймать самую крупную рыбу. А теперь мы должны избегать крупных! Но с такой удочкой ничего не сделаешь. Надо применить другой способ. Самое лучшее — нырять и вручную бить подходящую нам рыбу. Но чем ее бить?

— Деревянным копьем! — воскликнул Суматоха. — Снимем с крыши одну перекладину и сделаем копье, очень просто. Полинезийцы здорово бьют копьями рыбу. Нырнут — и рукой вот так! Да я знаю все их приемы, положитесь на меня…

— Полагаемся, — перебил его Фишер. — Но ты забываешь: чтобы видеть под водой, нужны плотно прилегающие очки или маска.

Что верно, то верно… Долго все молчали, вдруг Суматоха щелкнул пальцами и юркнул в каюту. Он вышел оттуда с круглым зеркалом Чико в руке и, посвистывая, принялся соскребать с него амальгаму перочинным ножом. Чико слегка опешил, но Фишер и Ниссе одобрительно кивнули.

— Ну что, годится для маски? — спросил Суматоха, гор до подняв в руке прозрачное стекло. — Дело за оправой, а ее мы как-нибудь вместе выстругаем из дерева.

Все похвалили Суматоху за находчивость. Общими усилиями удалось смастерить не только оправу, но и несколько копий. Они долго ломали голову, как вставить в оправу стекло, чтобы не было течи. Эту задачу решил Фишер, достав из кармана жевательную резинку. Разжеванная резинка оказалась лучше любой замазки. Наконец Суматоха выдернул из стены бамбуковый прут и отрезал от него кусок для дыхательной трубки. Не хватало лишь ластов. Но без резины и заменяющих ее материалов их нельзя было сделать. Ничего, в крайнем случае обойдется без ластов. Конечно, он будет плавать не так быстро, но это не страшно, вон сколько тут рыбы!..

На все эти дела ушло немало времени, и когда водолазное снаряжение было готово и испытано, уже наступила ночь. Волей-неволей пришлось отложить подводный лов до следующего дня.

Все плохо спали: очень уж есть хотелось. И как только Выглянуло солнце, плотогоны были на ногах. Бомбасто по-прежнему больше полагался на свое оружие, чем на самодельные снасти Суматохи, и опять занял место на носу плота, чтобы высматривать птиц. Зато Фишеру не терпелось поскорее приступить к рыбной ловле. Он справедливо заметил, что, учитывая его опыт, ему следовало бы поручить поимку первой рыбы. Но Суматоха считал, что раз он смастерил гарпун и маску, это право принадлежит ему. И он так строго поглядел на Фишера, что тот уступил.

Птицы не показывались, ничто не отвлекало Бомбасто от его размышлений и он решил изложить Суматохе, до чего додумался, как раз когда тот, взяв свое немудреное копье, приготовился прыгнуть в воду.

— С таким снарядом ты ничего не добудешь, парень, — заявил он. — Тем более, что ты еще и целиться не научился. Послушай лучше, что я предложу. Здесь рыба то и дело подходит к самой поверхности, ее ничего не стоит подстрелить. Тебе останется только живо прыгнуть в воду и схватить подстреленную добычу, пока ее не снесло.

И, чтобы все могли убедиться, как здорово он придумал, Бомбасто тут же подошел к краю плота и прицелился в темное пятно, до которого было метров двадцать.

— Нырять за подстреленной рыбой слишком рискованно и трудно, — возразил Фишер. — Дело в том…

Его перебил выстрел. Фишер немного подождал и закончил свою мысль:

— Дело в том, что она сразу тонет, как вы это только что сами видели.

Тем не менее неудачный выстрел Бомбасто подсказал Суматохе новую идею. А что, если все-таки использовать его винтовку Взять да переделать ее на подводное ружье!

Услышав про этот замысел, Бомбасто закричал, что не согласен, винтовка нужна ему для охоты на птиц и чтобы защищать команду от бандитов. В ответ на это Фишер, которому идея Суматохи безумно понравилась, с неумолимой логикой напомнил, что:

1. Птиц нет.

2. Бандитов нет.

3. И тех и других вполне можно стрелять из трех пистолетов, которые есть у Бомбасто.

И протест генерала был отклонен четырьмя голосами против одного.

Вместе Фишер и Суматоха сняли с винтовки казенную часть и смастерили деревянные стрелы. И тут вдруг обоих осенила удручающая мысль. Они молча глядели друг на друга с глупым видом. С некоторым опозданием до них дошла простая истина, что без тугого резинового шнура не выпустишь стрелу в цель, а шнура, естественно, никто не припас. Однако недаром говорят: нужда научит. Снова — и опять с великой неохотой — их выручил генерал Бомбасто. Он сам нечаянно подсказал им выход, когда принялся рассеянно щелкать подтяжками — дурная привычка, которая означала, что генерал не в духе. Если непременно нужно придавать какое-то значение привычкам.

— Подтяжки Бомбасто! — выпалил Фишер.

— Вполне заменят нам резиновый шнур, — договорил за него Суматоха.

С предельной учтивостью они попросили у Бомбасто его подтяжки. Генерал так возмутился, что начал заикаться. Переговоры грозили затянуться, но Бомбасто вдруг сорвал с себя подтяжки и исчез в каюте, ворча себе что-то под нос и придерживая штаны.

Приладить подтяжки к необычному подводному ружью было минутным делом. Выстрелив для пробы несколько раз в стену каюты и убедившись, что конструкция работает, Суматоха сел на край плота, свесил ноги в воду и попросил Ниссе помочь ему привязать маску.

— Разве ты не боишься акул? — удивился Ниссе, припомнив вчерашнего тунца, от которого осталась одна голова.

— Акул? Да это самые трусливые твари на свете, — презрительно фыркнул Суматоха. — Я сколько раз плавал среди акул. Достаточно замахнуться рукой, и они наутек!

— Это верно, — подтвердил Фишер. — Акулы редко нападают на человека, причем только в тех случаях, когда в воде есть кровь или какие-нибудь объедки. Да и то они кусают человека скорее по ошибке.

— Сожрет тебя акула, потом утешайся, что она ошиблась, — протянул Ниссе.

Тем не менее Суматоха невозмутимо лег на живот и соскользнул в воду.

— Постой! — окликнул его Фишер. — На всякий случай не мешает обвязаться веревкой.

И он принес линь, который они перед тем использовали для удочки.

— Зачем мне спасательная веревка? Плот идет тише, чем я плаваю, — возразил Суматоха.

— Не зарекайся, нас несет быстрее, чем ты думаешь. Ты не видишь течений, вот и думаешь, что нечего бояться, а они подчас очень коварны.

И хотя Суматоха ворчал, что только запутается в этой веревке, пришлось ему плавать на привязи. Гораздо больше понравилось ему другое предложение Фишера: привязать один конец проволоки к стреле, другой к мачте, — все равно антенна не нужна. Благодаря этой хитрости Фишер, Ниссе и Чико могли помочь Суматохе в самом трудном деле — вытащить добычу на плот. (Бомбасто дулся и не хотел ничего делать, ссылаясь на то, что у него обе руки заняты, он должен поддерживать штаны.)

По-прежнему вода была довольно прохладной, и Суматоха весь покрылся пупырышками. Но замечательное зрелище, которое он увидел под водой, заставило его забыть о холоде.

Кругом, сколько хватал глаз, море кишело тунцами. Они носились взад-вперед и круто сворачивали, охотясь за рыбой поменьше, которая испуганно бросалась наутек. Эта мелюзга не уступала крупным рыбам в скорости, и ей частенько удавалось спастись. Потому-то тунцы и проявляли такую прыть.

Такие огромные рыбины, так близко и так много! Суматоха в жизни не видел ничего подобного. Выбирай, какая понравится. Высунув голову из воды, он радостно закричал друзьям на плоту:

— Скорей разводите огонь, не пройдет и минуты, как я подстрелю тунца!

— Не больно-то хвастайся, — предостерег его Ниссе.

Но эти дельные слова не дошли до Суматохи, который уже нырнул, чтобы взять на мушку упитанного тунца. В последнюю секунду тунец презрительно дернул плавниками и удалился за пределы досягаемости ружья. Суматоха осторожно пошел следом за ним. Тунец отступил еще на несколько метров. Тут у Суматохи кончился воздух, и пришлось всплыть.

— Огонь разведен, — встретил его ехидный голос Ниссе.

— Самых больших не бери, — не менее ехидно посоветовал Фишер.

Выставив из воды дыхательную трубку, Суматоха плавал возле плота. Надо же так опозориться! Нет, лучше сперва присмотреться к повадкам рыб.

Он не сомневался, что все дело в отсутствии ластов. Но если выбрать спокойно стоящую внизу рыбу и пойти прямо на нее, наверно, можно ее настигнуть, ведь собственный вес прибавит ему скорости. К тому же он застанет добычу врасплох, чего не сделаешь, преследуя ее по горизонтали. Суматоха вдохнул побольше воздуха и нырнул отвесно вниз. Держа ружье перед собой на вытянутой руке, он пронизал воду, будто снаряд. Еще две-три секунды, и Суматоха поразил бы ничего не подозревающего тунца, но вдруг что-то дернуло его за пояс.

Кончилась спасательная веревка… Он все равно выстрелил и промахнулся самую малость. Кипя от злости, Суматоха всплыл. На этот раз Ниссе и Фишер ничего не сказали. Первый прикрыл рот рукой, не очень тщательно пряча улыбку, а второй удивленно поднял брови.

Чтобы не видеть укоризненных лиц, Суматоха нырнул под плот и высунул дыхательную трубку между двух бревен. Оказалось, что так даже удобнее наблюдать тунцов. И он сразу приметил, что всего успешнее охотятся те из них, которые терпеливо стоят на месте, пока не усыпят бдительность жертвы, потом бросаются на нее с открытой пастью и хватают, прежде чем она успеет пошевельнуть плавником. «Ну-ка и я так попробую», — решил Суматоха и замер.

Вскоре к нему приблизился подходящий по величине тунец, сделал круг и, ничего не подозревая, остановился боком к охотнику, как раз на линии прицела.

Между тем Ниссе и Фишер начали волноваться. Они ведь не знали, что Суматоха дышит, просунув трубку между бревнами. И, видя, что время идет, а Суматохи все нет, они испугались за него и потянули веревку. Как назло, они надумали его спасать в ту самую минуту, когда он прицелился в тунца. Рывок потащил подводного пловца прочь от добычи, и стрела пролетела мимо цели. Последнее, что увидел Суматоха, когда сильные руки извлекли его из воды, как тунец с любопытством обнюхивает стрелу, висящую на конце антенного канатика. Негодуя, он объяснил непрошеным спасителям, что они натворили, но те только расхохотались в ответ, и он еще больше надулся.

Сердито приказав больше ему не мешать, Суматоха снова прыгнул в воду. Он попал прямо в косяк здоровенных тунцов, а они, вместо того чтобы испуганно броситься врассыпную, с разинутыми пастями ринулись к нему. Все это произошло так быстро, что Суматоха даже не успел испугаться. Вдруг перед самым носом у него очутилась целая толпа тунцов. Он осторожно попятился. Во-первых, захотелось отойти подальше от этих нахалов, во-вторых, нужно было прицелиться. Но сзади, очевидно, тоже были тунцы; что-то холодное ткнулось ему в шею, потом медленно заскользило вниз по спине. Можно подумать, что рыба ищет самое мягкое и лакомое место, куда впустить зубы… А если это акула, которая приняла его за тунца? Дикий страх обуял Суматоху, и он закричал, позабыв, что находится под водой. Естественно, он сразу захлебнулся и живо полез по веревке вверх. Голова отчаянно кружилась, а Фишер и Ниссе, помня его выговор, не тянули веревку; в итоге прошло несколько секунд, прежде чем Суматоха смог судорожно глотнуть воздуха. Увидев, как ему плохо, Фишер и Ниссе тотчас пришли на помощь и даже подержали Суматоху вниз головой, чтобы вылить из него воду.

— Вот что… — начал Суматоха.

Он хотел сказать: пусть теперь кто-нибудь другой попробует половить рыбу, но его перебил Фишер:

— Молодец, Суматоха! Правда, рыба все-таки великовата. Мы еле-еле ее вытянули.

И он одобрительно похлопал его по спине. Суматоха, совершенно сбитый с толку, повернул голову и увидел на палубе у своих ног здоровенного тунца с деревянной стрелой в голове. Должно быть, он нечаянно нажал курок в ту самую секунду, когда Фишер и Ниссе выдернули его за ноги из воды. Да еще тунец оказался как раз перед дулом… Однако Суматоха не стал вслух разбирать, как могло случиться такое чудо, а только милостиво ответил довольной улыбкой на похвалу.

— Эй, парень, да у тебя на спине прилипала! — вдруг воскликнул Фишер.

— Прилипала?

— Ну да, рыба такая, она присасывается к более крупным рыбам и живет паразитом.

Он оторвал прилипалу и показал ее Суматохе. Неказистая, серая, от силы десять сантиметров в длину, на голове овальное углубление — присосок. Стыдно, конечно, испугаться такой мелюзги, но Суматоха был ей благодарен. В конечном счете, это ее заслуга, что он вовремя выстрелил. И, осторожно взяв прилипалу, он отпустил ее обратно в море.

Тем временем Фишер и Ниссе принялись чистить тунца, а Чико развел огонь в кухонной бочке. Бомбасто все еще дулся, сидя в каюте, но запах жареной рыбы, распространившийся по всему плоту, выманил его. А так как генерал не хотел показаться слабохарактерным, он сделал вид, что случайно

вышел на палубу и ему ничуть не интересно, чем они заняты. Даже когда рыба изжарилась и Чико учтиво пригласил Бомбасто к столу, он заставил себя упрашивать. Но отведав чудесного тунцового филе, он уже не мог больше притворяться, жадно проглотил свою порцию и тотчас попросил добавки.

— Здорово, — сказал Ниссе. — Одна беда: от нее страшно пить хочется. Хоть бы по глотку на человека.

— Точно, — промычал Бомбасто с полным ртом.

— Поскорее бы дождь пошел… — Суматоха с тоской поглядел на хмурое небо.

Чико, как обычно, промолчал.

— Не такое уж у нас отчаянное положение, как вы думаете, — выдержав паузу, сказал Фишер с хитринкой в глазах. — Мы можем прямо сейчас добыть освежающий напиток из тунца, если захотим.

— У него, как у галапагосской черепахи, тоже есть пузыри с водой? — поразился Суматоха.

— Нет, пузырей у него нет, тут совсем другой способ.

Лукаво усмехаясь, Фишер достал перочинный нож и наклонился над оставшейся половиной тунца. Раз, два! — он вырезал четырехугольное углубление. Остальные обступили его, сгорая от любопытства. Бомбасто даже забыл на несколько минут о еде. Ямка медленно наполнялась рыбьей кровью.

— Пейте! — повелительно сказал Фишер, когда жидкость сровнялась с краями.

Однако никто не спешил выполнить его команду. Наконец Суматоха опустился на четвереньки и медленно втянул в себя губами жидкость. У нее был солоноватый вкус, но не противный.

— Часто люди, которые попали в кораблекрушение, целыми неделями пьют одну только рыбью кровь, и она их спасает, — сообщил Фишер.

Остальные живо вырезали в рыбьем боку еще ямки и утолили жажду по примеру Суматохи.

Остаток дня плотогоны удобно устроились в тени каюты и без конца ели и пили. Правда, вечером они опять долго не могли уснуть, но теперь уже не от голода, а от обжорства. Больше всех страдал Суматоха. Остальные кое-как задремали, а ему все не спалось. И даже уснув наконец, он при каждой смене вахтенных просыпался. В конце концов Суматохе уже хотелось, чтобы скорее наступила его вахта, и он то и дело поглядывал на светящиеся стрелки своих часов. А когда он, вздремнув, проснулся в двадцатый или тридцатый раз, то обнаружил, что его вахта давно наступила, и потихоньку выбрался на палубу, чтобы проверить, куда пропал дежуривший перед ним Бомбасто. Наверно, спит как убитый, набив свое брюхо… Небо заволокли темные тучи, но Суматоха сразу заметил знакомую фигуру. Генерал сидел, опираясь спиной о кухонную бочку, и вовсе не спал, судя по звукам, а опять ел за милую душу.

— Я подумал и решил, что не стоит тебя будить, пока с ужином не управился, — добродушно доложил Бомбасто. — Хочешь холодного тунца? Тут еще осталось два куска.

Суматоха со стоном ответил, что видеть не может тунцового филе, а хочет поскорее заступить на вахту. Не вставая с места, генерал молча передал ему пистолет и невозмутимо продолжал есть.

— Эти вахты вернули мне молодость, — неожиданно сообщил Бомбасто, отрываясь от филе; в его голосе звучала легкая печаль. — Я тогда был сержантом… Чудесное было время: никаких забот, никакой ответственности. Нет, слишком рано я стал президентом. Мне было всего двадцать пять лет.

— А как вы стали президентом? — заинтересовался Суматоха.

— Это вышло нечаянно. Генерал, которому я был подчинен, устроил переворот и попросил нас, военных, помочь ему захватить президентский дворец. Я был порасторопнее моих товарищей, мне удалось раньше всех проникнуть через окно и застрелить диктатора, прежде чем он успел бежать. Я стал народным героем, и меня сделали президентом. А генерала, который затеял переворот, одолела зависть, и пришлось его тоже застрелить. На всякий случай я взял себе пост верховного главнокомандующего. И сразу из сержанта превратился в генерала. После того я еще три раза был…

(У оригинала отсутствует один лист)

…парус и поскорее добраться до какого-нибудь солнечного полинезийского острова. Туда часто заходят торговые шхуны, они нас отвезут в цивилизованные края. Если вы непременно хотите вернуться к цивилизации. Я бы предпочел остаться…

Фишер протестующе поднял руку:

— А я за то, чтобы держаться в этих водах, пока нас не подберут спасатели. Уверен, что мой друг из Сан-Кристобаля кого-нибудь выслал на поиски. Мне надо поскорее вернуться домой. Я не могу задерживаться, дела никак не позволяют. Подходит срок возвращать заем, и самое позднее через две недели я должен быть в Чикаго, чтобы не прозевать большие заказы.

— Подумаешь, какая-то там несчастная частная коммерция, — презрительно бросил Бомбасто. — Вот у меня в самом деле беда: судьба целой страны зависит от того, вернусь я до конца месяца или нет. День переворота назначен, мне никак нельзя подводить своих приверженцев. Как без меня устроят победный парад и кто произнесет победную речь при вступлении в Кито?

А Ниссе полагал, что заслуживает сочувствия ничуть не меньше, чем Фишер и Бомбасто, и он справедливо напомнил им:

— Вам хорошо — ни школы, ни сердитого папы с ремнем.

Суматоху беспокоило только одно: говоря по радио с мамой, он так и не смог ей объяснить, где находится. Что до Чико, то он, как всегда, был доволен и весел. И это вполне понятно. Он был дома, на своем плоту, вместе со своей семьей — Фишером, Бомбасто, Суматохой и Ниссе. Юный индеец успел к ним привязаться так, словно это были его родители и братья.

По воле большинства — Фишера, Бомбасто и Ниссе — они еще несколько дней, надеясь кого-нибудь встретить, не поднимали парус. Однако стоило бросить щепочку в воду, и по ее сносу сразу было видно, что плот с каждым днем все быстрее дрейфует через Тихий океан. Его подгоняли не только океанские течения, но и. заметно окрепший пассат. Круглые сутки плотогоны не сводили глаз с горизонта, но суда не показывались.

Суматоха продолжал твердить, что они попусту теряют время, лучше поскорее плыть в Полинезию. Остальные возражали — правда, всё более вяло. И когда Суматоха в один прекрасный день вовсе не услышал ответа, он решительно взял красное шерстяное одеяло Чико и сам привязал его к рее. Никто и не подумал ему мешать — напротив, все заметно повеселели, когда парус наполнился ветром и плот прибавил ходу. Правда, вечером Ниссе отозвал Суматоху в сторонку и озабоченно спросил, далеко ли до ближайшего полинезийского острова. Дескать, в те дни, когда в классе проходили Полинезию, он прогулял, охотился за ядовитыми пауками… Ответ друга только удручил его. Не скрывая своей радости, Суматоха заявил:

— До Полинезии самое малое три тысячи пятьсот морских миль. Столько же, сколько от Гётеборга до Нью-Йорка. Мы идём по стопам «Кон-Тики»!