"Капитан Суматоха" - читать интересную книгу автора (Даниельссон Бенгт)

Глава девятая ОПАСНОСТИ СО ВСЕХ СТОРОН

К сожалению, как сказал Бомбасто, почти так и вышло. Акулы больше не показывались. А тунцы и корифены, вопреки всем хитростям и уловкам, равнодушно смотрели на аркан. В конце концов ослабевшие и обескураженные плотогоны сдались. Лежа на бревнах, они вяло смотрели на запад, но горизонт был пуст. Потом даже смотреть стало трудно, и они все чаще погружались в забытье. Вот почему друзья не знали, ни какое число, ни где они находятся, когда наступил решающий день их долгого плавания.

Началось с неслыханного совпадения: на несколько секунд открыв глаза, Чико как раз в эти секунды увидел остров. Однако все были до того измучены, что только Фишер и Суматоха уловили, о чем он говорит, да и на них его слова не произвели большого впечатления. Суматоха совсем не реагировал, Фишер только махнул рукой. Даже когда слабый голос Чико сообщил, что их проносит мимо острова, никто не пошевельнулся.

Но кое-что они еще соображали; во всяком случае, все четверо слегка удивились, когда Чико сунул им в рот что-то мягкое и попросил разжевать. У них не было сил думать, они машинально подчинились и — странное дело — сразу почувствовали себя бодрее, а через несколько минут смогли даже сесть. Одновременно возродилось природное любопытство, и друзья выплюнули жвачку на ладонь, чтобы разглядеть ее поближе.

— Что такое — жевательный табак?! — воскликнул Суматоха, рассматривая бурую массу.

— Нет, это не табак, — возразил Фишер. — Бьюсь об заклад, это листья коки.

— Верно, — подтвердил Чико. — Это кока, она у меня в поясе лежала. Я ее нарочно берег, на самый крайний случай. У нас в Эквадоре всегда жуют коку, если много работают или долго идут и совсем сил нет. Я как увидел остров, сразу взял в рот несколько листьев. В этих листьях волшебная сила, сразу чувствуешь себя бодрым и здоровым.

— Наука называет эту волшебную силу кокаином, — сказал Фишер и, впервые за много дней, чуть улыбнулся.

Тем временем Суматоха встал, чтобы лучше разглядеть остров. На атолл не похоже — слишком высокий и зеленый. Чудесное средство Чико всем помогло; не только Фишер, но даже Бомбасто и Ниссе поднялись и подошли к капитану.

Определив силу ветра и курс плота, Суматоха в раздумье произнес:

— Даже когда у нас были паруса и весла, все равно плот не очень слушался. А теперь я и подавно не представляю себе, как заставить его изменить курс. А не заставим — не успеем и оглянуться, как мимо проскочим.

— Почему бы нам не добраться вплавь? — горячо заговорил Ниссе. — Я чувствую себя сильным, как медведь. Нет, как акула, раз мы в океане.

— Вплавь? — повторил Суматоха. — До острова не меньше двух миль, и ты забываешь, что Бомбасто не умеет плавать.

Но Ниссе сейчас не так-то легко было обескуражить.

— Подумаешь, возьмем его на буксир! Ведь дотащили мы Чико, когда он подвернул ногу на Мелдене. Правда, ветер боковой. Ничего, справимся, если хорошенько приналечь.

— Это куда рискованнее, чем ты думаешь, — сказал, качая головой, Фишер. — Сейчас ты чувствуешь себя сильным, потому что кока подстегнула мозг. А на самом деле энергии ничуть не прибавилось. Нет, надо придумать что-то другое…

— Что именно?

— Грести, — предложил Суматоха.

— Чем грести?

— Руками.

И так как других предложений не последовало, они легли на бревна с краю и заработали руками. Плот тронулся в нужную сторону, но так медленно, что не было никаких надежд достичь острова. Они сели и беспомощно уставились друг на друга. Долго царила томительная тишина.

— Весла малы, — сказал наконец Суматоха, глядя на свои руки. — Здесь нужен методический анализ и рациональный подход, как говорит папа. Что мы видим? Мы видим, что, пожалуй, не весла малы, а плот велик. Отсюда логический ответ: сделать плот меньше.

И он победно посмотрел на остальных. Один Фишер сразу его понял, поэтому пришлось пояснить:

— Очень просто: мы отделим одно бревно и сядем на него. Если пятеро стронули с места девять бревен, одно они, наверно, сумеют хорошенько разогнать. Простая арифметика. Разве нет? Второе преимущество: сидя верхом, мы можем грести двумя руками. И Бомбасто не будет обузой, наоборот — вон у него какие ручищи.

— Отличное предложение, — подвел итог Фишер. — При условии, что мы не промахнемся. Не хотел бы я сидеть верхом на бревне посреди величайшего в мире океана.

— Лучше не промахиваться, — строго сказал Суматоха и подобрал раковину поострее, чтобы перерезать веревки, скреплявшие плот.

Не мешкая, он отделил крайнее левое бревно. Но когда они его оседлали, оно так сильно погрузилось, что стало похоже на подводную лодку. Тогда друзья поспешили отделить второе бревно; на одно сели Бомбасто и Фишер, на другое — трое мальчиков. На всякий случай Фишер обмотал Бомбасто веревкой вокруг пояса, а другой конец привязал к бревну.

Оба бревна хорошо выдержали нагрузку. Оказалось, что сподручнее всего грести, лежа на животе. Трудновато было сохранять равновесие, но как только они применились грести в лад, дело сразу пошло лучше. Гребцы настолько воспрянули духом, что даже устроили гонки, но Фишер прекратил соревнование, боясь, как бы они задолго до цели не растратили все силы. Подойдя ближе к острову и увидев могучий прибой, они оценили всю мудрость его совета. Все пятеро перестали грести и остановились на почтительном расстоянии от грозной преграды.

Кажется, вон там, подальше, есть проход! — Суматоха еле перекричал гул прибоя. — Ну-ка, Ниссе, подержи меня, я попробую встать. А то сидя ничего не рассмотришь.

Если бы Суматоха немного подумал, он бы сообразил, что лучше не вставать на бревне, если ты не опытный сплавщик с развитым чувством равновесия. И если бы Ниссе не привык подчиняться Суматохе, он, наверно, отсоветовал бы товарищу делать такие акробатические номера. Вместо этого он машинально подал Суматохе руку и помог ему встать.

— Да не крути ты бревно! — сердито крикнул Суматоха, не успев даже выпрямиться как следует.

— Это не я, это…

Конец фразы утонул в море, потому что коварное бревно повернулось на сто восемьдесят градусов. Разумеется, вместе с Ниссе в воде очутились также Чико и Суматоха. И когда они, фыркая и отплевываясь, вынырнули на поверхность, течение успело отнести бревно в сторону. Ребята бросились за ним вдогонку.

— Осторожно, чтобы вас не захватил прибой! — кричали Фишер и Бомбасто, направляя к ним свое бревно.

Но предупреждение опоздало. Большая волна подхватила Суматоху и так его закружила, что он перестал соображать, где что. Да если бы он и знал, в какую сторону плыть, чтобы выбраться на поверхность, вряд ли ему это помогло бы. Силу неистового клокочущего потока можно было сравнить с вихрем воды в самой большой турбине мощной гидроэлектростанции, и Суматоха ничего не мог поделать. Наконец он все-таки вынырнул — чуть живой. К счастью, совсем рядом он увидел бревно. Суматоха не медля вскарабкался на него и постарался избавиться от воды, которой нахлебался.

Постепенно голова прояснилась, он с трудом поднял ее и робко посмотрел вокруг. Тихая лагуна и всего в нескольких метрах ровный песчаный бережок. Поблизости качалось на воде второе бревно. Значит, когда Фишер и Бомбасто пошли на выручку, их тоже затянул прибой… Но где же они сами? И где Ниссе и Чико? Суматоха посмотрел вдоль берега налево, направо и в нескольких сотнях метров от себя увидел обоих мальчиков и Фишера. Лежат довольно далеко от воды — значит, сами отползли, значит, живы. А Бомбасто? Суматоха заставил себя встать и добрел по воде до второго бревна.

Несколько раз он обошел вокруг него, но хотя вода была совсем прозрачная, Бомбасто он не увидел. Даже веревка, которую они так тщательно привязали к бревну, исчезла. Он внимательно поглядел на рычащий прибой. Ему было совсем не до геройства. Совесть требовала, чтобы он шел туда и искал среди, волн, но ее заглушал голос, который твердил, что бедного Бомбасто теперь все равно уже не спасти…

Обиднее всего было сознавать, что они совершили великую глупость, подойдя к берегу на неустойчивых бревнах. Догадайся они доверить свои жизни аварийному плоту, который можно было связать из тех же двух бревен, и все могло обойтись… Чуть не плача, Суматоха переводил взгляд с одного бревна на другое. Что такое? Он вздрогнул. К его бревну привязана веревка! Откуда она? Прошло несколько секунд, прежде чем он сообразил: бревно, за которое он только что цеплялся, было не его, это на нем шли Бомбасто и Фишер! Так, может быть, генерал еще висит на другом конце веревки?

Дрожа от волнения, Суматоха взялся за нее и потянул. Не поддается… Напрягая все силы, он в конце концов стронул с места груз. Первым делом Суматоха увидел что-то круглое, больше всего похожее на гнездо с огромным яйцом. При ближайшем рассмотрении «яйцо» оказалось лысиной Бомбасто, а «гнездо» — прилипшим к ней венком из водорослей. Изо рта Бомбасто торчала морская трава, одной рукой он сжимал обломок коралла; коралловая крошка и раковины пристали к одежде.

— Настоящий Нептун, — пробормотал Суматоха.

Он вытянул Бомбасто на берег и первым делом перевернул его на живот, чтобы из него вытекла вода; потом начал делать искусственное дыхание: надавливал ему на грудную клетку и вдувал воздух в легкие через рот. Через несколько минут Бомбасто вдруг открыл глаза и испуганно поглядел вокруг. Судя по всему, увиденное его успокоило, потому что генерал вяло улыбнулся и чуть слышно произнес:

— Спасибо, ты спас мне жизнь. Я награжу тебя…

— Я ничего геройского не совершил, — честно признался Суматоха. — Случайно нас прибило к берегу в одном месте, мне оставалось только тянуть за веревку.

Но Бомбасто не слышал объяснений Суматохи: он опять потерял сознание.

Все, что было в его силах, Суматоха сделал, и теперь он пошел туда, где лежали на песке, будто дохлые сельди, Фишер, Ниссе и Чико. По правде говоря, он не шел, а еле полз, потому что действие коки кончилось и на него снова напала невероятная слабость. Ноги то и дело подкашивались, и всякий раз Суматохе стоило немалого труда заставить себя встать и идти дальше.

Если не считать ссадин на руках и на ногах, Фишер, Ниссе и Чико отделались испугом. Но они настолько обессилели, что не попытались сесть, даже когда завидели Суматоху. Он посидел, отдышался, потом добрел до пальм, под которыми валялись кокосовые орехи. Они были совсем коричневые, перезревшие, сок, наверно, давно прокис, но лезть за свежими он просто не мог. Просверлив палочкой дырки в орехах, Суматоха ползком вернулся к своим друзьям. Кокосовый сок и впрямь оказался кислым и противным, — может быть, они именно поэтому уже после двух-трех глотков пришли в себя. И пока они негромко толковали о своем чудесном спасении, появился Бомбасто. Он сам до них добрался, опираясь на палку, которую подобрал на берегу.

Генерал заявил, что зверски проголодался и надо немедленно искать что-нибудь съестное. Когда его товарищи возразили, что не в силах куда-либо идти, он обозвал их тюленями и пошел один. Бомбасто вернулся примерно через час. Он шагал довольно бодро. Палка лежала у него на плече, а на конце ее висела большая гроздь бананов.

— Я не успел заметить людей, но они тут есть, это точно, — радостно доложил он. — Я видел огороды и в лесу, совсем близко, нашел загон, в нем свиньи стоят. Будь у меня нож и спички, нажарил бы вам сочных отбивных! Ничего, бананы тоже неплохо. Ешьте, не стесняйтесь!

Весть о том, что остров обитаем, ободрила их куда больше, чем бананы. Всем вдруг загорелось поскорее отыскать своих ничего не подозревающих спасителей. Плотогоны заставили себя встать и попросили Бомбасто, чтобы он их вел к огородам. Он охотно взял командование на себя и вскоре до того вошел в роль, что начал кричать «ать-два!» и пробирать тех, кто нарушал равнение.

— Мы должны произвести на хозяев хорошее впечатление, тогда нас и примут лучше, — отвечал он, когда они обижались на его строгость.

Они не стали особенно спорить — не потому, что он их убедил, просто все почувствовали, что, стараясь четко шагать, забывают про боль и усталость.

Троп было много, и Бомбасто, невесть почему, без конца менял направление. Через час гусиный шаг им все-таки опостылел, они уже готовы были взбунтоваться и сместить командира. Но тут отряд услышал вдали чьи-то человеческие голоса.

— Марш-марш, выше голову! — скомандовал Бомбасто таким тоном, будто он с самого начала точно знал, что они на верном пути.

Обширные посадки хлебного дерева ясно говорили о близости какого-то селения. Наконец стволы расступились, и плотогоны увидели деревню. Но что за странная деревня! Они невольно остановились. Собственно, их поразила не сама деревня — хижины как хижины, такие же, как на Мауре, — их потрясло до глубины души другое: между хижинами лежало множество человеческих костей, а на двух жердях, вбитых в землю посреди деревенской площади, были надеты черепа. Зато живых людей не было видно…

— Это что, тут живут каннибалы? — робко спросил Ниссе.

— Может быть, они были каннибалами раньше, — нерешительно ответил Суматоха. — По-моему, черепа старые. Островитяне давно отвыкли от прежнего образа жизни, они теперь мирные.

— Это они-то мирные? — Ниссе указал кивком на полуголых дикарей, которые в эту минуту появились из-за домов в дальнем конце деревни. Большие кольца в носу, руки сжимают острые копья…

— Ну нет, мне не хочется, чтобы они украсили свою деревню моей головой, — добавил он и пустился наутек.

Видя, что обед ускользает, дикари завыли так страшно, что Суматоха, Бомбасто, Фишер и Чико не замедлили последовать не очень славному, но несомненно мудрому примеру Ниссе.

Плотогоны сами удивлялись, как быстро их несут ноги. Но дикари, полные сил и здоровья, конечно, бежали быстрее и вскоре настигли беглецов. И тех в ту же самую секунду оставили силы. Первым ни с того ни с сего упал Чико, за ним Фишер. Ниссе полетел через Фишера, Суматоха повалился на Ниссе. Один Бомбасто (он вырвался вперед и потому не попал в эту лавину) приготовился дорого продать свою жизнь. Встав спиной к дереву, он свирепо замахнулся палкой, тогда как Фишер и ребята отрешенно ждали конца. Сейчас им в спину вонзятся острые копья… Нет, вместо этого они услышали сердитый голос, который кричал по-английски:

— Что это на вас вдруг нашло, черт возьми?! Все было готово для съемки! А ну, давай обратно!

Медленно открыв глаза, друзья увидели за «дикарями» белого человека в шортах и пестрой рубахе навыпуск. А впрочем, он был не столько белый, сколько красный. От ярости. В одной руке он держал мегафон, а в другой какую-то рукопись. Отчитав как следует чернокожих, человек с мегафоном сердито обратился к поверженным героям:

— Испуг вы сыграли превосходно. Но постарайтесь больше не влезать в чужой эпизод. Если не знаете, когда ваш выход, справьтесь у помрежа.

Пристыженные плотогоны ответили, что они вовсе не причастны к съемкам, и объяснили, как очутились в столь незавидном положении. Тотчас человек с мегафоном сменил гнев на милость. В одну минуту они узнали, что его фамилия Стивенс, он режиссер из Голливуда, снимает фильм «Красавица с острова людоедов», на съемки отпущено семнадцать миллионов долларов, в фильме участвуют двадцать три кинозвезды и две тысячи триста шесть статистов. Как только кончится рабочий день, он будет рад принять гостей за обеденным столом. А пока предлагает им посетить местного вождя и рассказать ему о своих приключениях. В проводники режиссер Стивенс дал им полуголого статиста, которого они приняли за самого кровожадного каннибала. «Каннибал» быстро привел их в настоящую деревню — она находилась сразу за «селением людоедов». Вместо пальмовых хижин они увидели аккуратные коттеджи, вместо шестов с черепами — антенные мачты. Вождь, такой же темнокожий, как его подданные — киноактеры, но в белом костюме и галстуке, встретил плотогонов на террасе и приветствовал на безупречном английском языке:

— Добро пожаловать. Вы как раз к чаю.

Попивая чай и уписывая печенье, друзья поведали хозяину про свои похождения и злоключения. Стены комнаты были увешаны фотографиями гребцов и крикетных команд, и Суматоха потихоньку нет-нет да поглядывал на них. Заметив это, вождь весело улыбнулся:

— Смотри, смотри, не стесняйся! В этих командах я играл, когда учился в Оксфорде, я тогда был моложе и стройнее, но если ты хорошенько приглядишься, то, на верно, узнаешь меня.

Они только что с наслаждением вымылись под душем и надели полученную от вождя чистую одежду, когда пришел посыльный от режиссера Стивенса и передал, что их ждут обедать. В разборной столовой (ее доставили на самолете прямо из Голливуда) стоял бар со всевозможными холодильниками. Перед баром были расставлены удобные мягкие кресла. Здесь вместе со Стивенсом сидели кинозвезды — женщины в длинных платьях, мужчины в вечерних костюмах.

Пятеро путешественников с удовольствием заняли свои места, и тотчас официанты в белых с золотом ливреях осведомились, что они хотят пить.

— Чего-нибудь холодного, — последовал дружный ответ.

Не спеша потягивая из огромных бокалов ледяные напитки разных цветов, наши герои в третий раз принялись рассказывать про свое удивительное плавание.

В это время один из официантов поднес к столу розовый телефон, учтиво кашлянул и обратился к Бомбасто:

— Генерал, вас к телефону.

— Откуда? — вытаращил глаза Бомбасто и одним глотком осушил свой бокал.

— Из Эквадора, — ответил официант, наливая ему еще.

— Кто может знать, что я здесь? — Бомбасто так удивился, что поставил бокал на стол.

— Наш заведующий отделом информации немедленно сообщил в печать, что вы спасены, — весело объяснил режиссер Стивенс. — У нас своя радиостанция, кстати самая мощная в области к югу от Гавайских островов, мы поддерживаем прямую связь с Америкой. Так что новость о вашем спасении уже дошла до всех газет и радиоцентров. Со следующим самолетом из Голливуда сюда примчится армия репортеров, чтобы вас интервьюировать. Отличная реклама-и вам, и нам полезно. Но вы забыли про телефон, генерал Бомбасто!

С недовольным видом Бомбасто схватил трубку и рявкнул «Алло!» так громко, что, наверно, его услышали бы в Эквадоре и без телефона. Видно, на том конце провода говорили ничуть не тише, потому что генерал поспешил отодвинуть трубку подальше от уха. И всем стало слышно, как возбужденный голос произносит целую речь, с особым пылом снова и снова выговаривая слова «переворот» и «победа». Мало-помалу Бомбасто пришел в такой восторг и так расчувствовался, что под конец нежно поцеловал трубку, прежде чем неохотно положить ее на рычаг. Слезы счастья наполняли его глаза, когда он посмотрел на присутствующих и сообщил радостную весть:

— Только что моя партия совершила переворот, на этот раз успешный! Полная победа! Я снова президент!

Его товарищи по «Экваториане» еще раньше догадались, в чем дело, для них только заключительные слова генерала оказались сюрпризом:

— Угощаю шампанским! Официанты, несите самые большие бутылки и бокалы!

Ликование Бомбасто всех заразило. Один Фишер не преминул его упрекнуть:

— Значит, предаете нас. Забыли, что мы хотели основать свое собственное счастливое государство на необитаемом острове в Южных морях? Смотрите не прогадайте. Долго ли до следующего переворота, и опять вас свергнут.

— Отечество зовет, — важно ответил Бомбасто. — На этот раз я всех противников перестреляю. Раньше я был слишком мягок. Вот и кончилось тем, что пришлось бежать. Но учиться никогда не поздно. Выпьем за справедливую победу и за победу справедливости!

Он выпил до дна и потребовал, чтобы ему принесли бумагу, карандаш, ножницы и несколько булавок. Что он задумал?… Множество любопытных глаз следило, как генерал кладет бумагу на столик, ставит на нее бокал и обводит карандашом подставку. Раз… два… три кружка. Затем он перевернул бокал и нарисовал четвертый кружок, побольше. Хитро улыбаясь, Бомбасто вырезал все четыре кружка, на каждом что-то написал и воткнул в них булавки. Закончив это странное рукоделие, он встал, прокашлялся и заговорил:

— Дорогие сподвижники по «Экваториане»! В знак моей признательности и в память о нашем историческом плавании я сим учреждаю новый орден, который будет выдаваться за героизм, проявленный в особенно трудных и опасных морских путешествиях. Первым комендором ордена назначаю нашего капитана и моего спасителя Суматоху.

Кроме того, при первой возможности я вручу ему настоящее капитанское удостоверение, действительное на всех морях. Рыцарями того же ордена я назначаю Фиша Фишера, Ниссе Ларссона и Чико. Прошу подойти и принять временные наградные знаки.

Под радостные возгласы и аплодисменты режиссера Стивенса и кинозвезд награжденные один за другим подошли к Бомбасто. Он торжественно приколол бумажные ордена им на грудь (самый большой — Суматохе) и смачно их расцеловал» Рассмотрев кружки поближе, они прочли: «Подлежит впоследствии замене в Кито на настоящий золотой орден «Экваторианы». Друзья были чрезвычайно горды и счастливы, один Чико, покрутив в руках бумажную награду, дернул за рукав Бомбасто и сказал:

— У меня уже есть орден. Помните, вы мне обещали на Галапагосских островах? Лучше дайте мне немного денег. Куплю себе рубашку и надену в воскресенье.

Бомбасто от души расхохотался и обнял Чико:

— Твоя глупость равна твоей преданности, милый Чико! Отныне у тебя не будет никаких забот. Ты поедешь со мной обратно в Эквадор. Хочешь стать моим личным секретарем? Буду платить тебе столько, что ты каждый месяц сможешь покупать себе десять шелковых рубашек.

— Но я не умею читать и писать, — возразил честный Чико.

— Ничего. Все равно я на письма не отвечаю. Президенту пишут, только чтобы клянчить о чем-нибудь. Считай, что я нанял тебя с сегодняшнего дня.

Пока ребята обнимали и поздравляли Чико, снова раздался телефонный звонок. На этот раз вызывали Фишера, Он неохотно взял трубку. Сразу было видно, что его опасения оправдались: американец отвечал коротко и сухо, и с каждой секундой лицо его становилось все мрачнее.

— Мой завод и все мое имущество проданы с молотка, — сообщил он, закончив разговор. — Даже мою собственную радиостанцию продали. И все равно не хватило, чтобы покрыть долги.

— Выше голову! — бодро произнес Бомбасто. — Я назначу вас своим министром финансов. У вас будет роскошная вилла и пять… нет, шесть автомобилей!

Но Фишер вежливо и твердо отклонил заманчивое предложение Бомбасто. Дескать, ему опостылели деньги, он будет искать свой райский остров, чтобы жить там без горя и забот.

Суматоха и Ниссе заранее робели, чувствуя, что вот-вот раздастся новый звонок. Почему-то они не были уверены, что родители похвалят их за доблесть и тотчас согласятся переехать в Южные моря. И в самом деле, через несколько минут телефон опять зазвонил. Услышав, что это его отец, Ниссе страшно побледнел и, прежде чем взять трубку, долго смотрел на друзей отчаянным взглядом. Он был еще скупее на слова, чем Фишер, и после разговора первым делом спросил режиссера Стивенса, когда вылетает самолет на Лос-Анжелос.

— Завтра утром. И компания оплачивает вам билеты, — живо ответил Стивенс.

— Не вешай носа, — успокоил друга Бомбасто. — Я объясню твоему папе, что ты совсем не виноват, что тебя унесло в море. Кроме того, он будет сидеть в первом ряду почетной трибуны во время победного парада в Кито.

Ниссе быстро воспрянул духом, зато теперь приуныл Суматоха, ибо сразу же как-то особенно громко и противно прозвучал новый звонок. Однако папа Эрнст (это был он), похоже, только радовался, что его сын жив-здоров и пропустил всего две недели первой четверти. Честное слово, с папой, кажется, можно договориться!.. И Суматоха осторожно спросил, нельзя ли ему еще немного побыть в Южных морях. (Сразу выложить, что он задумал остаться навсегда и приглашает всю семью последовать его примеру, было бы неразумно.) Увы, он просчитался. Папа Эрнст пришел в такую ярость, что до конца разговора Суматохе оставалось только отвечать «да, папа» и «нет, папа».

Естественно, Фишер совсем загрустил, услышав, что ни Суматоха, ни Ниссе не могут составить ему компанию.

— Ну теперь-то вы откажетесь от своих райских планов, поедете с нами в Эквадор? — с новой надеждой спросил Бомбасто. — Предлагаю вам пост министра коммуникаций, будете заниматься поездами, кораблями, радио и прочими увлекательными делами.

— По правде говоря, Южные моря меня совсем разочаровали, — признался Фишер. — Если судить по нашим приключениям, жизнь на островах совсем не такая уж мирная и бесхитростная.

Видя, что Фишер колеблется, Бомбасто поспешил сделать новое предложение:

— А хотите, будете моим личным советником, поможете мне изучить взгляды и слабости моих противников, которые выступают за демократию.

На этот раз он явно угадал, потому что Фишер немедленно ответил:

— Ваше предложение меня устраивает. Я принимаю его. Но предупреждаю заранее: ваши противники найдут во мне союзника.

Итак, будущее каждого участника плавания было определено.

— Поскольку мы отсюда вылетим в разные страны, — начал Бомбасто свою последнюю речь, — предлагаю отбывающим в Эквадор проститься с нашим замечательным капитаном.

ДР-Р-Р-Р-Р-Р-Р!

Опять этот злосчастный телефон. Совершенно неожиданно оказалось, что это снова звонит папа Эрнст. Смущенно он объяснил Суматохе, что при первом разговоре забыл самое главное. А именно: скоро будет контрольное сочинение. И папа решительно потребовал, чтобы Суматоха садился в первый же самолет, вылетающий в Лос-Анжелос. Он прочел ему длинное расписание, доказывая, что вполне можно поспеть в Норрчёпинг и подготовиться к контрольной.

С тяжелым вздохом Суматоха положил трубку. Прежде чем он успел что-нибудь объяснить друзьям, Бомбасто взял слово, и сразу после его речи команда окружила Суматоху и стала его качать. Он так опешил, что, лишь взлетая в воздух четвертый раз, сумел облегчить свою душу гневным возгласом:

— Это надо же — комендора ордена Экваторианы, настоящего капитана с дипломом сажать за парту!

Впрочем, через полторы минуты Суматоха уже позабыл про все свои огорчения, а когда его подбросили вверх в тринадцатый или четырнадцатый раз, он с улыбкой сообщил Ниссе:

— Я обещал папе вернуться вовремя к контрольной. Вот бы нам задали всегдашнюю тему: «Интересное приключение во время летних каникул». Не придется ломать голову, о чем писать.