"Олег Маркеев. Таро Люцифера" - читать интересную книгу автора

- Георгий Иванович, оставь казака в начале переулка - не ровен час,
французы нагрянут, - распорядился корнет.
Явной угрозы внезапного появления французов не было, да и случись
такое, паника по еще не опустевшим улицам покатилась бы такая, что за версту
было бы слышно. Но дисциплина в маленьком отряде явна пошла на убыль, и
Корсаков решил ясно дать понять, что хоть и молод, но командир тут он.
Хорунжий отъехал к своим казакам, переговорил накоротке. Одни казак
спешился, отвел коня к брошенной телеге без колеса и, накинув повод на
оглоблю, присел на козлы. Головков погрозил ему кулаком.
- Смотри, Митяй, чтоб с улицы ни ногой.
- Ладно, - лениво протянул казак.
Хорунжий вернулся, пристроил коня сбоку от Корсакова. Тяжко вздохнул.
- Привыкайте, Георгий Иванович, - постарался приободрить его
Корсаков. - Еще не того наслушаемся. Эх, моя б воля, встать под Москвой
насмерть. Костьми лечь, а не пустить Буонапартэ в город!
Хорунжий покачал головой.
- Костьми лечь - дело нехитрое, а дальше что? По моему разумению,
Михайла Ларионович[1] правильно рассудил: перво-наперво армию сохранить
надо. Резерв обучить. Вон сколько от Смоленска до Бородино наших костьми-то
легло! А француз... Ну разграбит он Москву, а дальше что? Не будет ему тут
житья. Ежели обозы в город не пускать, все дороги заслонами перекрыть, как
он такую прорву народу прокормит, ума не приложу. С голоду, как я разумею,
много не навоюешь. Нет, не пережить ему тут зиму, помяните мое слово,
Алексей Василич.
- Тебя послушать, так и воевать не надо, - поморщился Корсаков. -
Рассыпаться по лесам да обозы хватать. Не по чести это. Сойтись грудь в
грудь, глаза в глаза! Штык на штык, клинок на клинок, вот это по мне. - Он
попытался взбить едва пробившиеся усы. - Чтобы ветер в ушах, чтобы картечь в
лицо!
- Не приведи Господь! - Головко перекрестился. - Я, слава тебе Боже, и
ветру нахлебался, и картечи наелся. Еще под, как его... Прейсиш-Эйлау.[2]
- Бывалый ты, а рассуждаешь, словно и пороху не нюхал! Не дело это -
труса перед неприятелем праздновать. Коли уж начали войну, так надобно
сражаться, а не по зимним квартирам сиднем сидеть.
- Воевать с умом надо. Так, чтобы и супостата заломать, и самому живу
быть. У нас, на Дону, как сполох[3] объявили, Матвей Иванович[4] в первые
полки собрал только матерых казаков. Домовитые все, да семейные... За царя и
отечество лечь-то мы завсегда готовы. А ляжем мы, не приведи Господь, кто
детей поднимет?
Корсаков поправил кивер, опустил подбородный ремень с золотой чешуей.
- Я бы на войну семейных не брал, - сказал он категорично. - Удали в
вас мало.
Головков зло блеснул глазами.
- Напрасно вы так, господин корнет. Война войной, а что сирот-то
плодить?
- Ладно, не обижайся, Георгий Иванович, это я к слову, - стушевался
корнет.
Дом князя Козловского, расположенный за ажурной чугунной оградой,
напоминал небольшой дворец. Ворота были приоткрыты, но никаких признаков
сборов не наблюдалось. Вопреки панике, охватившей город, князь отъезжать не