"Олег Маркеев. Хроники Нового Средневековья" - читать интересную книгу автора

сон, который вы привыкли считать единственной реальностью. А вы продолжаете
спать. Кто же разбудит вас, когда к стенам города подойдут полки диких от
предвкушения боя варваров и крылья степного орла затмят ваше холодное
солнце?
Спит ваш последний Рим обморочным сном тифозного больного. И в туго
набитых желудках догнивает последний гусь.

Шут

Никому не бывает так худо по утру как безработному шуту.
Эту шутку Шут придумал давным давно. В пору придворной юности. Работать
тогда было сытно и не хлопотно. Увы, нынешние князья шуток не ценили. Шуту
надоело каждый раз слышать "не понял?" и, не дожидаясь неизбежного
"ответишь, сука!", он ушел. Объяснять, что вся соль его профессии в
безответственности, он не решился. Слишком уж жесткие губы и волчьи глаза
были у нынешних князей. До вальяжности и сибаритства прежних хозяев им было
далеко. Лет пятьдесят власти, как минимум.
В тяжелую голову ничего путного не лезло, и Шут стал бросать с балкона
лепестки умерших год назад роз. Они медленно кружились в хмуром утреннем
воздухе и раненными бабочками исчезали в темном колодце двора. Шут знал, что
те из них, что прилипли к серым облупленным подоконникам, сейчас напоминают
багровый след помады незнакомки на измятой подушке. И грустны, как поцелуй
одинокой женщины. Нет, шутить с утра он никогда не умел...
Дворник с остервенением каторжника скреб асфальт редкой метлой. И от
этого мерзкого звука стало еще холодней. Шут поднял воротник плаща и пошел к
метро.
Был тот боголепный час, когда злые после принудительного ночного загула
юные продавщицы достают пиво из холодильников. Шут косился на их тонкие
пальцы с изломанными ярко-розовыми ноготками, вздрагивающих от прикосновения
к ледяному зеленому стеклу, и удивлялся собственной решительности. Он твердо
решил дойти до квартиры Капитана и уж там выпить первый за день глоток.
Капитан оказался не у дел после того, как утопил тринадцатую по счету
каравеллу. Купцы, до этого беззаботно доверявшие ему свои товары, сочли это
за дурной знак и отказались от его услуг. Капитан отнесся к изменению в
судьбе философски. По-черному пил всего два года. А выйдя из запоя, все
оставшиеся деньги вложил в незаконную торговлю оружием. Он единственный в
этом паскудном бизнесе верил в честное слово, за что его очень любили
освободительные движения и начинающие террористы.
В маленькой капитанской квартирке, пропахшей сандаловыми свечами,
оружейной смазкой и голландским табаком, всегда можно было застать
Партизана. Он прятался от полиции всех развитых и развивающихся стран и
лечил тропическую лихорадку и застарелую язву двенадцатиперстной кишки сухим
марочным вином. Неделю назад Партизан памятью Че Гевары поклялся привезти
первое издание Петрарки. Говорил, что присмотрел во дворце одного сатрапа.
Шут знал, что Партизан соврал. Сейчас скажет, что переворот не удался,
подвели местные кадры. И они станут ржать над Шутом, над его доверчивостью и
любви к старым книгам. Но эта была единственная на сегодня шутка, которую он
смог придумать.

Там, у истока реки Ориноко