"Олег Маркеев. Оружие возмездия " - читать интересную книгу авторав землю. Куда ни сунься - позиция части, дот или блиндаж. Как ни хромает
сравнение, а для немцев Пруссия - что для нас Питер. История родины, застывшая в каждом камне. Священные земли Тевтонского ордена. И драться за них, прижавшись спиной к холодному Балтийскому морю, они будут отчаянно. Насмерть. И никто перед угрозой наступления противника, обнаружив в своем тылу разведгруппу, не станет ее терпеть, затравят, непременно затравят, чего бы это им ни стоило. Четыре дня передышки - просто подарок судьбы, от которой, как ни крутись, не уйдешь. Максимов из радиоперехвата знал, что уже затравили группу "Джек", сброшенную восточнее - в районе Гросс-Скайсгиррена. Погиб "Джек" - капитан Крылатых. Судьба остальных членов группы неизвестна. Что ждет его группу? Даже гадать не надо. <В Славском районе Калининградской области стоят обелиски геройски погибшим членам разведгруппы "Джек": капитану Крылатых - позывной "Джек", Иосифу Зварике - позывной "Морж", Шпакову - позывной "Еж". Это крайне редкий случай, когда место гибели каждого бойца из состава одной разведгруппы отмечено отдельным памятником. На подавление группы "Джек" были брошены пехотный полк вермахта и силы местного ополчения. За четыре месяца непрерывных боестолкновения, потеряв половину состава, группа совершила пятисоткилометровый рейд по тылам фашистов и соединилась с советскими частями на территории Польши.> Но Максимов вдруг с ужасом осознал, что спит. Судя по тому, что даже видит сон, провалился в забытье достаточно давно. Как всегда в таких случаях, снилась далекая страна, где в безоблачном небе висит яркое солнце, деревьев, уходящие до самого горизонта, и они кажутся зелеными бороздами, усеянными оранжевыми горошинами. Апельсиновые рощи далекой родины. На мгновение он даже ощутил терпкий запах разомлевших от солнца плодов. Чуть нажми пальцем - и сквозь лопнувшую кожуру брызнет горячий оранжевый сок. - Черт! - пробормотал Максимов, сглотнув успевшую наполнить рот слюну. Как учили, до боли сдавил треугольник между большим и указательным пальцами, а потом до хруста согнул пальцы ног. Тело само собой очнулось от сна. Сразу же ощутил, что одежда, до омерзения влажная, прилипла к коже, разгоряченной сном. Сначала посмотрел на небо - оно уже стало свинцово-серым, но было слишком ярким для конца белых ночей, потом на светящийся циферблат часов. Время еще оставалось. - Подъем, орлы, - прошептал он. Орлы, как и полагалось бойцам, уже уловили, что командир проснулся, но тянули до последнего, дожидаясь приказа. Заворочались, подползая поближе. В сумраке, сгустившемся в ельнике, Максимов разглядел только лица ближайших - Барсука и Краба, но знал, что и у остальных они такие же - осунувшиеся, серые от щетины, но с лихорадочно горящими глазами. Все понимали: пришло время работы. - Слушай меня, орлы. - Максимов присел на корточки, сбросив с плеч тяжелую от воды плащ-палатку. - Стараниями Барсука нам известно, что в имении находится особо ценный язык. Опять же благодаря пронырливости Барсука нам известно, что язык через час покинет логово и устремится на средней скорости в стольный город Кенигсберг, где его ждет старшая по званию фашистская сволочь. За наглость и находчивость в подслушивании переговоров |
|
|