"Олег Маркеев. Черная Луна (Армагеддон)." - читать интересную книгу автора

скорчилась от конвульсий, разрывавших нутро на части. Тихо и протяжно, как
умеют только бабы и насмерть раненные звери, завыла.
Боль исчезла неожиданно, как и вошла в тело, сама собой. Снизу уже
ощущался не жар, а ласковое тепло, словно сидела не на камне, а на боку у
чего-то живого, полусонного и доброго.
Ольга прислушалась к себе. Тяжесть внутри осталась. Что-то упругое и
горячее трепетало в левом боку. Слабо-слабо, словно птенец в кулаке.
"Господи, что это я,- прошептала Ольга. - Разбудила... Сама, дура,
разбудила!"
Она всхлипнула. Зажмуренные глаза щипали слезы. От отчаянья, от жалости к
себе, от всего, что накопилось в душе за годы серой, натужной жизни, она
разревелась.
Неожиданно что-то теплое коснулось лица. Ольга отпрянула, закрылась
ладонью и лишь тогда открыла глаза. Луч поднявшегося над озером солнца ударил
прямо в лощину. Вспыхнули капли росы на темных листьях ольхи. И сразу же мир
взорвался пением птиц.
Словно подброшенная неведомой силой, Ольга вскочила с камня, вдохнула
полной грудью чистый, как солнечный свет, воздух. По телу прошли мурашки,
показалось, что поток солнечных лучей проходит сквозь него и оно, каждой
клеточкой впитав свет, уже само способно излучать это ласковое и всепроникающее
свечение.
Ольга закинула руки за голову, потянулась и легко засмеялась.
"Врилль, - вдруг вспомнила она. Именно так называл это Валерка. Самый
умный и добрый из всех, кто у нее был. - Врилль - священный огонь, энергия
жизни".
Жизнь была вокруг нее, разбуженная ласковым теплом солнца. Жизнь была в
ней. Хотелось жить и дарить жизнь.
"Рожу, назло всем вам рожу!" - решила она. И снова засмеялась.
Машинально отряхнула юбку и поморщилась. Рука была в чем-то вязком.
- Вот зараза, - беззлобно выругалась Ольга, потерла ладонь о ладонь.
Обе они стали темно-красными. Она подхватила подол, вся юбка сзади
оказалось перемазанной бурой жижей. Ольга оглянулась на камень. Его гладкая
поверхность тоже была в жиже. Липкие студенистые комки собрались в раздвоенной
ложбинке, рассекавшей гладкую макушку камня.
Ольга затряслась, инстинктивно поднесла ладонь к губам, но тут же
отдернула перемазанную в темной жиже руку.
Крови было много. Весь камень и проплешина вокруг него были залиты этой
жижей. Это была не ее кровь. Не может из живого человека вытечь столько.
Она испуганно посмотрела по сторонам. Лощина, насквозь пронизанная светом,
не казалась уже зловещей и страшной. Просто заболоченный ольховник с поляной и
камнем в центре ее.
Но Ольге было страшно. Так страшно, что даже помутнело в глазах, а ноги
стали ватными.
Пичуга с отчаянным криком вспорхнула с куста, сбив с веток росу. Ольга
вздрогнула, взгляд сам собой упал на куст, росший прямо за камнем. Потом ниже.
Она увидела человека.
Он лежал на спине, запрокинув голову. Черная одежда от горла до живота
блестела от еще не засохшей крови. На левой половине груди одежда была
распорота. В остром клинообразном разрезе белела кожа. И посреди этого белого
пятна чернел крест с кровавыми сгустками по краям.