"Александр Марков. Троица" - читать интересную книгу автора

все им рассказали. И тотчас же Захар повел нас в Кремль, в палаты царские.
Хотел и я с ним к царю пролезть, но не сумел: слишком много было охотников,
отпихнули меня. Пришлось вместе с прочими, кто в палатах не поместился, у
крыльца ждать.
А стрельцы, что крыльцо охраняли, нисколько нам не препятствовали, а
только спросили:
- Что, православные, хотите царя-батюшку с престола свести? Ну, туда
ему и дорога. До чего Россию довел, подлец!
В скором времени выходит Захар Ляпунов, усы дыбом, глаза горят, взмок
весь, кулачищами машет.
- Не слазит, собака, сопротивляется! Я ему говорю: Василий Иванович!
Люди московские тебе челом бьют. Ты на царство сел не по праву, избран не
всенародно. Через то и нет счастья царству твоему. Видишь сам, что делается:
вся земля разорена, кровь льется, враги одолевают. Как твои братья пойдут на
войну, так всякий раз со срамом возвращаются, а войско разбегается.
Защитника нашего и спасителя, Михайла Скопина, вы отравой окормили. Положи
посох свой, сойди с царства! А мы уж о себе сами порадеем. Так и сказал, без
увертки и прямо, посовести. А он как вскочит, как ножками затопает! Нож даже
выхватил, на меня замахнулся. Ах ты, кричит, сукин сын, выблядок! Как ты мне
смеешь такое говорить, когда мне бояре этого не говорят? Я ему отвечаю:
Василий Иванович! Убери ножик! И не тронь меня, а то я тебя как вот этой
рукой возьму, так в прах и изотру! Кулак ему показал, он и обмяк. Ну ладно,
думаю, государь! Будут тебе бояре! Пойдем, братцы, объявим народу! Велите в
колокола звонить! Айда на Лобное место! Тащите бояр, патриарха, попов,
дьяков, всех!
Разбежались мы по городу народ созывать. Я первым делом на Троицкое
подворье кинулся, кликнул старца Аврамия и всю братию. Аврамий велел бить в
колокола, а меня послал за Филаретом. Но Филарета уже и без меня нашли и на
Пожар привели; также и Василья Голицына, и Ивана Воротынского, и Федора
Мстиславского, и прочих бояр, и патриарха со всем священным собором.
На Пожаре народу тьма, не протолкнуться, а со всех сторон еще люди
бегут. От колокольного звона речей не слыхать. Вот смотрю я: народ
подвинулся к Водяным воротам. Видно, решили, что на Пожаре всем не
поместиться, и вздумали в поле идти к Данилову монастырю - там места
поболее.
Когда по мосту шли, я думал - сейчас мост потопим. По колено в воде
брели, вот сколько было народу. На Ордынке нескольких баб чуть до смерти не
задавили. Здесь, в стрелецкой слободе, к нам и стрельцы пристали, иные даже
с семьями.
За Серпуховскими воротами собралось нас тысяч сто, а то и больше. Здесь
я внезапно Настенку заметил.
- Ты чего, - говорю, - Настасья, сюда явилась? Тут дело государское
решается, мужеское, а девкам надо дома сидеть.
- А я любопытствую, - говорит она.
Обратились к народу лучшие люди: большие бояре, думные дворяне и
прочие. Что говорили они, невозможно было нам услышать из-за множества людей
и большого отдаления. Сдается мне, все речи были против Шуйского. Может
быть, только патриарх Гермоген стоял за Василия: очень уж он гневно на
Захара и на бояр крестом махал. Опричь патриарха не нашлось спорщиков. Народ
вопил: "Долой Шуйского!", и других слов никто не молвил. Потом велели нам